"Анна Политковская. Путинская Россия " - читать интересную книгу автора

рано утром пойдем в гарнизонную прокуратуру. Я заперла дверь, пошла домой -
я живу рядом, думала, если надо, быстро приду. В 11 вечера позвонила им - и
никто не взял трубку. Я подумала: "Просто устали, спят. Или боятся брать
трубку". В два ночи меня разбудил наш юрист Сергей Семушин. Он сказал, что
неизвестные люди позвонили ему и попросили "принять помещение". Через
несколько минут я была на месте. Вокруг стояли военные "бобики", в них -
какие-то офицеры. Они не представились. А солдат уже не было. Я спросила у
офицеров, где они, ответа не последовало.
Кроме того, сотрудники "Материнского права" обнаружили взломанной и
раскуроченной свою компьютерную сеть с информацией о воинских преступлениях
в 20-й дивизии. А также под ковриком - солдатскую записку. Просто о том,
что их куда-то увозят, бьют, и они просят о помощи...
Остается добавить немногое. Офицеры на полигоне хватились своих
солдат, только когда им позвонили "сверху". Это произошло поздно вечером 9
сентября, когда Татьяна Зозуленко связалась с волгоградскими журналистами и
первая информация об ушедших солдатах пошла в радиоэфир. Штаб округа,
естественно, потребовал у офицеров объяснений, вот те и обнаружили
"недостачу"...
Ночью к "Материнскому праву" подогнали машины и всех 54 увезли на
гауптвахту в военную комендатуру. А потом обратно - в часть. Под надзор тех
самых офицеров, от побоев которых солдаты ушли с полигона. Татьяна
Зозуленко спросила волгоградского гарнизонного прокурора Чернова (его
обязанность - следить за правоохранительной ситуацией в частях гарнизона),
зачем же он "так поступил". И тот ответил прямо: "Потому что это НАШИ
солдаты".
Это ключевая фраза истории "54-х". "НАШИ солдаты" означает "наши
рабы". Никакого другого смысла прокурорская фраза не несет. У нас все
остается по-прежнему: извращенно трактуемое понятие "офицерской чести",
которую вечно требуется защищать, всегда оказывается выше, чем жизнь и
достоинство солдатское. В марш-броске с Камышинского полигона мы имеем
дело, во-первых, с неискоренимой отвратительной армейской традицией, что
СОЛДАТ - ОФИЦЕРСКИЙ РАБ, офицер всегда прав и может делать с солдатом все,
что хочется. И, во-вторых, с тем, что гражданский контроль над армейскими
структурами, об обязательном установлении которого много говорили в
ельцинские годы и был даже написан соответствующий законопроект, теперь
похороненный в связи с тем, что президент Путин, как человек сугубо
советский и военный и, значит, разделяющий первую главную армейскую
посылку, считает его совершенно не нужным Российским вооруженным силам.
Заметьте важную деталь: суть истории заключается в том, что вся 20-я
дивизия (так называемая Рохлинская, потому что раньше ею командовал герой
первой чеченской войны, ныне застреленный депутат Государственной Думы Лев
Рохлин), а особенно воинская часть № 20004 - давно имя нарицательное и в
Волгограде, и в Северо-Кавказском военном округе, и в России.
- Целый год мы отправляли в военную прокуратуру - прежде всего,
господину Чернову, гарнизонному прокурору, и далее - всем по иерархии выше,
вплоть до Главной военной прокуратуры в Москве - информацию о
преступлениях, совершаемых офицерами части № 20004, - говорит Татьяна
Зозуленко. - Часть № 20004 по количеству солдатских обращений к нам - на
первом месте. Офицеры бьют подчиненных, вымогают у солдат, вернувшихся из
Чечни (20-я дивизия - воюющая как в первую, так и во вторую чеченскую