"Фрэнсис Поллини. Все красотки - по ранжиру " - читать интересную книгу автора

по школьному коридору с дикими воплями, ему было стыдно за многое другое,
что произошло с ним в этот злосчастный день. Как ни скверно было на душе, он
раз за разом мысленно спрашивал себя: выскочил бы он из кабины туалета так
же стремительно и выл бы так же истошно, окажись на месте мистера Маммера
кто-нибудь другой? Чем больше он думал об этом, тем лучше осознавал
необходимость и неизбежность именно такого своего поведения. Весьма
вероятно, что он заранее спланировал, что будет делать, еще до того, как
дверь открылась и он увидел вошедшего. Но поступил бы он точно так же,
окажись за дверью, скажем, Тигр или мистер Криспвелл... или кто-нибудь
еще... вместо Маммера? Понс размышлял над всем этим - несчастный, жалкий,
униженный, раздавленный. Маммер был в его воображении чем-то несомненным и
неоспоримым. И был он, конечно же, всего лишь последней каплей, которая и
вызвала такую бурную реакцию Понса. Тут уж у него никаких сомнений не было.
В воспоминаниях он погрузился в еще более отдаленные времена. Он вспомнил,
как в конце прошлого семестра, случайно зайдя в туалет, он повстречал там
Маммера и узнал о нем нечто постыдное, что очень обескуражило его, озадачило
и даже напугало: мужчина предложил ему... короче, сделал ему грязное,
постыдное предложение, причем, в такой завуалированной форме, что Понс не
сразу допер, что к чему, пока не стало поздно. Хотя до дела не дошло, так
как он в конце концов понял, что хотел от него этот педераст, и сумел во
время уйти, неоскверненный и неразвращенный, незапачканный. Он постоянно
думал об этом грязном случае, как будто погружался в мусорную яму. Он не
сказал о случившемся никому, так как раньше не слышал ничего порочащего
Маммера, если не считать помешательства того на стремлении внедрить в их
школе обучающие машины или программное обучение. Маммер был настоящим
фанатом этих новомодных новаций в образовании, против которых резко
выступали Понс и Тигр. Ему еще хотелось знать: почему Маммер выбрал именно
его? Что во мне особенного? Думал Понс. Почему он выбрал именно меня? Это
весьма тревожило Понса, но он никогда и ни с кем не поделился своей
тревогой, так как ему было чрезвычайно стыдно. Со временем все это начало
забываться, хотя он теперь старался обходить Маммера за милю. Общаться с
ним, конечно же, приходилось на уроках тригонометрии. И вот опять эта
встреча в туалете... Таков уж у него, Понса, непреклонный характер: он почти
что желал не то, чтобы непременно убить Маммера, но, по крайней мере,
сломать ему парочку ребер, или проломить череп, например. А что теперь ему
делать? Рассказать о нем полиции? Или кому-нибудь еще? А что, если Маммер и
есть убийца? Разве не может такой извращенец убить девушку? Каков ловкач!
Понс взвешивал все аргументы, упорно размышляя над этим, крайне
взволнованный. Снова он возвращался к преследующей его мысли: возможно ли,
чтобы ни один человек на свете, даже Тигр, не знал об этой слабости,
извращенности Маммера? Сам он никогда ни от кого не слышал, что тот
педераст. Конечно, кто бы мог подумать о нем такое?! Он женат, у него дочь,
рожденная в браке, в придачу! Почему же я? Понса тревожил этот вопрос, он
его волновал всегда, но сейчас - вдвойне. Он ощущал себя обязанным
кому-нибудь рассказать о Маммере. Если бы только он хоть раз услышал от кого
угодно нечто порочащее Маммера! Он непременно выдал бы свой секрет. Прежде
всего, он рассказал бы его Тигру.
Понсу было не по себе. Теперь он находился в кабинете Проффера вместе с
капитаном Серчером, из полиции штата, который привел его сюда прямо из
туалета, совсем недавно. Он чувствовал к Серчеру искреннее уважение: он