"Георгий Полонский. Ключ без права передачи (Киноповесть) " - читать интересную книгу автора

- А там, куда хочешь, - троечников берут вне конкурса?
- Нельзя, Юлька, невозможно, - говорила Марина Максимовна, - перед
таким человеком, как наш физик, стоять и мямлить: "Я учила, но забыла" -
провалиться легче! Так, Женя?
- Да, он корифей, - подтвердил Адамян. - Алексис, ты ему не отдавай
Макса Борна, ты "прочти и передай товарищу"...
- Угу...
- Мальчики, вы не сорвитесь у меня, - озабоченно сказала Марина.
- Я, конечно, не в курсе, но... Макс Борн - может быть, это уже
чересчур?
- Думаете, не наш уровень? - улыбнулся Алеша Смородин.
- Ваш, ваш! Но я перегрузок боюсь. Сейчас финиш, десятый класс, третья
четверть - самая утомительная... - говорила она, поправляя ему шарф и
обматывая нитку вокруг верхней пуговицы, готовой отлететь.
Он вдруг отвел ее руку и произнес медленно:
- Вот когда вы так делаете... я не только трудных авторов... я букваря
не понимаю!
- А я - тебя... - растерянно сказала Марина. - ты о чем, Алеша?
- Неважно. Не обращайте внимания.
И сразу заинтересовался ландшафтом за окном. Ему повезло: ребят отвлек
Антошка, они не слышали этого.

9

Когда они выходили на заснеженный участок под предводительством Юли,
Майданов, в шапке и свитере, вытягивал полное ведро из колодца.
Он так опешил, увидя всю процессию, что выпустил ручку, и она
завертелась как ошпаренная... Тыча пальцем в него, Юля хохотала над его
столбняком, и другие гости - тоже, а малыш, которого нес Смородин,
спрашивал:
- Это Майданов? А где белка? А что это крутится?
А через полчаса все заминки и психологические трудности были, казалось,
далеко позади...
На майдановских лыжах Юля скатилась с горки по искрящейся пушистой
целине, а внизу шлепнулась, вспахала ее носом.
- Приказываю! - зазвенел на просторе голос Адамяна. - Торжественный
салют семнадцатью артиллерийскими залпами! По новорожденной!
Сверху в нее полетели снежки, веселые и безжалостные.
Солнца в этот день было сколько угодно. И Антон не капризничал. Что
касается Майданова, он был насмешлив, слов тратил минимум, общался с
Антошкой охотнее, чем со всеми. Похоже, это паломничество к нему настроило
его иронически. Но хорошо хотя бы, что злость прошла, думалось Марине... Вот
он на склоне горы по свежему насту пишет лыжной палкой огромнейшую римскую
цифру ХVII - в Юлину честь. А лица не разглядеть отсюда...
- Юля... С той компанией он уже не имеет дела?
- Вроде нет... "Баба Сима" успела ему мозги прочистить. Ну и я немного
повлияла, наверное... Двое оттуда уже в колонии, знаете?
- За что?
- Киоск кожгалантереи взломали.
- Красота! - горько сказала Марина.