"Преступление по-китайски" - читать интересную книгу автора (Лондон Мэри)Глава 12— Чжан! С кем это вы там разговариваете? Женщина, только что появившаяся в кухнях, казалась огромной в тяжелом красном пеньюаре, который она носила с достоинством священника, облаченного в ризу. На ее худом желтоватом лице выделялись черные глаза — они смотрели решительно и властно. — А вы, господа, кто такие? Это была хозяйка дома, вдова лорда Роберта, мать Брайана, госпожа Джейн Уоллес. Конечно, она только недавно встала, едва накрасилась, поправила прическу и снизошла из своих покоев с твердым намерением взять бразды правления замком в свои руки. — Это же недопустимо! По какому праву врач, которого я совсем не знаю, заставил меня спать? Как будто я сама не в состоянии решать, что мне делать! — Госпожа Уоллес, я полагаю… — проговорил Форбс удивленно и вместе с тем испугавшись столь нежданного появления. — Я Дуглас Форбс, старший инспектор Скотланд-Ярда. — Что ж, мне не с чем вас поздравить. Вы расставили своих людей на всех этажах. Можно подумать, здесь теперь укрепленный лагерь. — Необходимые следственные меры, мадам… А это сэр Малькольм Айвори, он был другом покойного лорда Роберта. Отношение Джейн Уоллес тотчас изменилось. — Ах да, сэр Малькольм Айвори! В самом деле, муж рассказывал о вас. Вы состояли в одном клубе, не так ли? — В Клубе графоманов, мадам… Она с понимающим видом кивнула и, уже обращаясь к дворецкому, сказала: — Ну что вы тут застыли и смотрите? А вы, госпожа Барнетт? — Мы хотели принести вам соболезнования, — низко поклонившись, сказала кухарка. — Ну хорошо. Хорошо. Вы же знаете девиз Уоллесов: «Наперекор ветрам и волнам». Мы все должны быть достойны памяти лорда Уоллеса, а теперь и моего сына. При упоминании имени Брайана голос ее слегка дрогнул, лицо же осталось бесстрастным, словно каменным. — Идемте, господа. И прошу извинить меня за внешний вид. Виной тому ваш врач. Они втроем спустились в будуар, и мадам Уоллес закрыла за собой дверь. Затем она села в одно из кресел, совершенно прямо, как будто рекомендуя обоим гостям сделать то же самое. — Видите, как приходится обращаться со слугами… Нужно поддерживать свое положение даже в такие трагические минуты, хоть эта обязанность, увы, не из приятных. Но, честно признаться, я чувствую себя подавленной. Ведь я жила только ради сына. И вот его у меня отняли, и как — таким отвратительным, недостойным образом! Отныне я буду жить только местью в память о нем. Где-то он теперь? Что с ним сделали? — Мы вам сообщим, как только покончим кое с какими формальностями… понимаете… — в глубоком смущении проговорил старший инспектор. — Мадам, — сказал сэр Айвори, — в память о моем почтении к лорду Роберту я принял предложение Скотланд-Ярда участвовать в этом дознании. У меня нет ни малейшего желания вмешиваться в дела семьи, являющей собой гордость Англии. Мадам Уоллес достала из рукава платок и, утерев глаза, спросила: — Вы уже опросили гостей? Они вне всяких подозрений, ручаюсь. — К сожалению, убийца в замке, — сказал старший инспектор. — Из дома никто не выходил после… — После смерти моего мальчика? Откуда вы знаете? — На снегу вокруг замка нет никаких следов. — Ясно. О, вы все стоите. Присаживайтесь, господа. — Госпожа Уоллес, — начал сэр Айвори, — ваш сын страдал аэрофагией? Женщина слегка вздрогнула — как видно, вопрос показался ей несколько странным. — Он всегда был такой нервный, хотя с виду казался спокойным. Еще в детстве приходилось варить ему супы из ревеня. — И поэтому он привык спать сидя? — Понимаю, о чем вы. О положении Брайана в постели… Думаю, он тогда читал. Но скажите, господа, вы когда-нибудь видели такое? Чтобы человека застрелили из арбалета! Это так жестоко… И вот что я думаю: тот, кто совершил столь низкое преступление, ненормальный. Сумасшедший. И что значат все эти вещи на кровати сына? Точно знаю: мой Брайан не мог их туда положить. Да и зачем, скажите на милость? Он терпеть не мог всякий хлам. — Мадам, вы наверняка заметили, что лицо у вашего сына было спокойное. Он глубоко спал, когда все случилось. — Да, он не почувствовал боли. Даже ничего не заметил. И для меня это единственное утешение. Но все же — за что? Ведь никто не желал ему ни малейшего зла. Он был сама доброта. — Он вас очень любил, правда? — Мы обожали друг друга. Может, я чересчур баловала его в детстве, но ведь он был у меня единственный, сын лорда Роберта, потомок Уоллесов, наконец! И его у меня отняли, убили, слышите? Постепенно от ее напускного высокомерия, которое она выказывала то ли от гордыни, то ли по положению — кто его знает, — не осталось и следа. Из-под маски надменной аристократки проступило лицо сокрушенной горем матери. И это тронуло Дугласа Форбса до глубины души. Вот она, настоящая Англия! Страна не только «красавцев», но и «героев», и «героинь»! Сама королева не перенесла бы скорби по сыну с таким мужеством и величием. — Вчера вечером, — продолжал сэр Малькольм, — ваш бедный сын, кажется, объявил о своей помолвке, так? — Увы… На все воля Божья. Помните, что сказано в Библии? «Дни человека как трава…» А малышка, я хочу сказать — невеста, что с ней? Как она там? — Держится с достоинством, — ответил сэр Айвори. — И вы, смею предположить, одобряли их помолвку… — Да как вам сказать? Я всегда желала сыну счастья, можете не сомневаться. Но китаянка, конечно, какой бы благовоспитанной и состоятельной ни была, навсегда останется иностранкой. Мне хотелось, чтобы Брайан подумал как следует. И вот… Джейн Уоллес украдкой смахнула платочком слезу. — А фертекс? — спросил сэр Малькольм ни с того ни с сего, словно этот вопрос имел прямое отношение к предыдущему разговору. Мадам Уоллес как будто напрягла память и наконец ответила: — Простите, я что-то не понимаю. — Лорд Роберт употреблял снотворное? — Иногда. Понимаете, особенно под конец он сильно страдал. — А Брайан? — Не думаю. — Ведь Брайана, как вы, верно, знаете, сначала усыпили. Глаза у нее вдруг расширились, и она прижала руку к сердцу. — Усыпили? Моего сыночка — усыпили? Поэтому у него и было такое спокойное лицо? — Когда вы последний раз видели его живым? — Вчера вечером, за ужином. Он оставил нас слишком поспешно. Как капризный мальчишка. — После того как объявил, что переезжает в Гринвич? Джейн Уоллес глубоко вздохнула. — Время от времени он затевал разговор о переезде в ту сырую квартиру, она принадлежала его деду. Чтобы, понятно, быть поближе к конторе господ Эдисонов, где он работал. Потом, не исключено, и невеста предпочла бы жить в Лондоне, а не в деревне. Такова уж нынешняя молодежь. — И вы согласились бы остаться одна в огромном замке? — Уважаемый сэр, но что я могла сказать? Впрочем, все это, увы, уже не имеет никакого значения. А что касается замка, с помощью дотаций, сезонных посетителей и моих личных стараний он, как видите, еще стоит. В некотором смысле я затворница. — Не сочтите за лесть, мадам, — поспешил вставить старший инспектор, — но ваш замок один из достославных архитектурных памятников Англии. — Ваш сын больше ни о чем не говорил в конце ужина? — продолжал расспросы сэр Айвори. — Да, но я даже не хочу вспоминать. — Почему же? — О, это по поводу бедняги Чжана. Брайан в завуалированном тоне действительно попрекнул его, что тот предал дружеское расположение, которое мы ему выказывали. — Что значит «предал»? — Я мало что знаю. Видите ли, лорд Роберт, мой супруг, совершил поистине благородный поступок, усыновив этого мальчика. А Чжан отплатил в определенном смысле неблагодарностью. И мой сын, кажется, ему этого не простил. Чжан, очевидно, обиделся. И был явно не в духе, когда убирал со стола. Сами знаете этих китайцев… Они такие обидчивые! — А господин Джеймс Мелвилл? Услышав очередной неожиданный вопрос, Джейн Уоллес насторожилась. — Но почему вы вдруг о нем спрашиваете, сэр Айвори? — О, мадам, простите, пожалуйста. Мне почему-то показалось, господин Мелвилл недолюбливает вашего дворецкого. — Возможно. Джеймс считает его скрытным и завистливым. — А вы, мадам? — Я не замечала в нем ничего такого, разве что… — Она запнулась, потом продолжила: — Впрочем, это уже неважно. — Напротив, — заверил сэр Айвори. — Порой даже маленькая деталь… — Ну хорошо, меня всегда интересовало, куда Чжан ходит вечерами по субботам. В свой, заметьте, выходной. Он свободен и волен делать что хочет. Так вот, как-то вечером Джеймс, господин Мелвилл, решил за ним проследить. Ведь всякий человек бывает неосторожен. — И что? — спросил Форбс, доставая блокнот в мягкой обложке и авторучку. — Чжан встречался с другими китайцами. — Что же тут странного, если иммигранты встречаются друг с другом? — Может, и ничего, — сказала Джейн Уоллес, — только Джеймс, господин Мелвилл, видел его в месте, пользующемся дурной славой. В китайском квартале, конечно. Старший инспектор пометил: «Китайский квартал. Уточнить у Мелвилла». — Могу я, мадам, еще немного злоупотребить вашим мужеством? — спросил сэр Малькольм. — Скажите, пожалуйста, какого вы мнения о мисс Эттенборо? — О Маргарет? Прекрасная девушка. Я бы с радостью приняла ее как невестку. — Вы знаете, какие чувства она питала к Брайану? — По-моему, любила. Матери это чувствуют. Но, видя, как мой сын привязался к этой китаянке, она, думаю, старалась скрыть свои чувства. А жаль, но, что бы там ни было… — А брат Маргарет, Мэтью Эттенборо? — У мальчика прекрасное положение и будущее. Может, он немного азартен… Я имею в виду скачки, но сей порок, как вы знаете, чисто британский. — Ну хорошо, мадам, если у старшего инспектора нет больше вопросов, думаю, мы можем попросить позволения удалиться. — Вопросов больше нет, — подтвердил Форбс, закрывая блокнот. Они встали. Джейн Уоллес подала сэру Айвори руку, и он ее галантно поцеловал, а старший инспектор просто пожал, притом, что греха таить, весьма неловко. — Мадам, в память о лорде Роберте, с которым мы оба состояли в Клубе графоманов, смею просить вашего позволения побывать в библиотеке замка, тем более что слава о ней волнует мое воображение, ведь я заядлый коллекционер. — О, сэр Айвори, я могу только выполнить вашу просьбу, — несколько манерно проговорила Джейн Уоллес, польщенная в глубине души словами гостя. — Вы, верно, знаете: первые тома этой библиотеки — дар короля Георга II, с тех пор наша семья неизменно ее пополняла. И мой супруг, как вам должно быть известно, лично выкупил собрание Паркантора. — Легендарную коллекцию гравюр и рукописей, — согласился сэр Малькольм. — Но кто же несет ответственность за содержание всех этих сокровищ? — Отдел Британской библиотеки присылает каждый месяц специалиста. Сейчас вот прислали девушку, очень скромную и толковую. — И у нее хранятся ключи от исторической части замка? — Нет, конечно! Я единственная хранительница ключей. И мисс Бартон, специалистка, о которой я говорю, у меня их всякий раз спрашивает. Видите ли, эта часть защищена, как сейф. Лорд Роберт, с согласия Британской библиотеки, распорядился установить там систему безопасности. — И это к лучшему, — заметил сэр Малькольм. С этими словами они со старшим инспектором откланялись. |
||
|