"Егор Полторак. Звезды для нас (детск.)" - читать интересную книгу автора

- Лутьюфо! - услышал он.
Он обернулся - никого?
- Лутьюфо! - он поднял голову и увидел в открытом окне четвертого этажа
пожилую женщину с такими черными волосами, что казались синими.
- Поднимись ко мне, Лутьюфо, - сказала женщина, и звук ее голоса был все
таким же гулким - от слепых стен, от черных прочих окон, - Я тебя жду.
Тот, кого назвали Лутьюфо, вошел в подъезд. В тяжелые двери подъезда были
вставлены очень маленькие цветные стеклышки, составлявшие рисунок. Многих
стеклышек не было, а на остальных проступали трещинки-морщинки. Тот, кого
назвали Лутьюфо, поднялся по ступеням, ставшим полукруглыми от шагов тех, кто
очень быстро бежит вниз, когда не скатывается по перилам.
- Входи, Лутьюфо, - сказала та пожилая женщина.
Лутьюфо шел по узкому коридору, по обеим сторонам которого стояли пыльные
и высокие двери, за которыми слышались разговоры, или музыка, или хихиканье,
или ласковый шепот, или вздохи. Он шел и знал, что с ботинок отстает липкая
уличная грязь, и боялся оглянуться, чтобы не увидеть эти следы. Еще он боялся
оглянуться, чтобы не увидеть женщину. И с каждым шагом он ждал окрика:
"направо" или "налево".
Но вот они вошли в комнату у поворота на кухню. Лутьюфо остановился у
двери: огромное зеркало - прямоугольник, чуть больше оконного проема, у
которого оно стояло, - смотрело в окно. И он увидел, какое оно прозрачное и
настороженно-глубокое, по тому, какое оно внутри - черное с обратной стороны.
Стол, круглый, посреди комнаты. Три желтых стула вокруг него - один
отодвинутый, а два плотно прижатые к краю стола. Шкаф в углу и книги стопками
на шкафу, на полках, на полу. Узкая кровать и лампочка над ней в стене,
окрашенной в бледно-зеленый цвет. Больше ничего не было в этой узкой комнате с
одним окном.
- Будем пить чай, - сказала женщина, - только пойду закрою окно в кухне. А
ты садись, - женщина указала на один из стульев.
Лутьюфо, не снимая из-за плеч мешка, попробовал отодвинуть стул, чтобы
сесть, - не получилось. Женщина внимательно смотрела.
- Нет?.. - сказала она, - Попробуй еще. Постарайся вспомнить... ну...
Но стул невозможно было оторвать от пола. Тогда женщина повела рукой - и
стало возможно...
- Ну как живешь, Лутьюфо? - спросила она, наливая чай из приземистого и
широкого стеклянного чайника.
Лутьюфо не ответил. Он смотрел на нее спокойно, без удивления. И тогда она
заглянула ему в глаза, рассмотрела и дальнее, а рассмотрев, вздохнула.
- Значит, самое страшное... Бедняга. Впрочем, что ж я ведь, а? - и она
положила ему вишневое варенье на блюдечко. - Оно с косточками, кушай.
Женщина выглядела красивой. Ее лицо казалось молодым, но вблизи кожа была
как ткань давно опавших листьев. Тело по усталой привычке стройно изгибалось
под вязаным черным платьем с редкими седыми нитками, как и в волосах, черных,
словно синих. И она куталась в черный плед, зябко и привычно.
- Давным-давно... - сказала женщина, - Это было так давно, что старые люди
рассказывали об этом, как о давно минувшем... - она посмотрела на Лутьюфо и
вновь отвела взгляд, - Значит, и это тоже... и это, - и на мгновение из ее
лица выглянуло ее лицо, но совсем дряхлое, совсем старухи.
Они пили чай, и женщина еще раз положила Лутьюфо варенье. А к окну
прилипал серый вечер. Лутьюфо начал беспокоиться, ерзать на стуле. И встал.