"Александр Полухин "Чужой орден" [H]" - читать интересную книгу автора

конца, барабанил над самой головой. Вдруг Жора высунул голову наружу и стал
к чему-то прислушиваться.
- Почудилось, что вода на огороде по канаве шумит, - проговорил он,
усаживаясь на место.
Я упрекнул его, что он рискует своим здоровьем, высовываясь на дождь.
- Ну нет, - возразил Жора, - без надобности я рисковать не стану. Мне еще
долго надо на свете жить. Как же не жить, если я в такой должности состою,
которой и названия не могу придумать, да и заместителя у меня пока нет.
Я воспользовался его шутливым тоном и задал вопрос, который давно
вертелея у меня на языке. Я спросил, когда же он заведет себе семью. Жора с
минуту подумал и ответил:
- Теперь это уже ни к чему. Одно время были такие думки, но, слава богу,
кончилось все хорошо, - угрюмо проговорил он и закашлялся.
Я понял, что за этим скрывается что-то для него очень важное и, по всей
вероятности, не совсем приятное, поэтому не стал больше вызывать его на
откровенность.
Но Жора быстро справился с охватившим его волнением и начал рассказывать.
- В начале войны все это было. Много лет дружили мы с Андреем Дроновым,
слесарем консервного завода. Я тогда в одном цеху с ним работал. В шутку он
меня лешим звал за то, что я его рыбалкой заразил. Бывало, каждый выходной
мы обязательно в плаванье отправлялись. Вначале его жена Катя на меня
сильно обижалась: мужа от двора отвадил, дома ему не сидится, но потом
ничего, обвыклась. И вот, в августе сорок первого года проводили мы Андрея
на фронт. Осталась Катя одна с двумя детьми. Николке тогда шесть лет было,
а Настеньке всего четыре годика. Редко я стал бывать у них. Бывало увижу
где Катю, спрошу про ребят, про Андрея, поклон передам и все. Так почти год
прошел. И вот как-то наловил я рыбы, иду на базар на молоко сменять и решил
зайти по пути к Кате про Андрея узнать, давно я о нем ничего не слыхал.
Зашел я в комнату, и душа обмерла. Нужда изо всех щелей глядит.'Катюша,
худая, землистая, сидит у окна детские рубашонки чинит, мальчонка на полу
какие-то силки делает воробьев ловить, а Настенька дергает за юбку мать и
тоненьким голоском, как "заводная, одно и то же твердит:
- Мама, дай хлебца!
Вижу, что эти слова для Кати, как ножом по сердцу, но она крепится и
уговаривает:
- Потерпи, доченька, сейчас схожу, может, по завтрашнему талону дадут.
Поглядел я на эту картину и говорю:
- А ну, Катя, разжигай печку,-сейчас завтракать будем. Выложил на стол
рыбу, достал свой нож и принялся чистить. Ребятишки меня окружили, суются
помогать, видать терпения нет, скорее покушать хочется. Ну, рыба, известное
дело, - закипит вода и готова.
Сели за стол. И до чего же мне радостно было, кажись, никогда такого
счастья не испытывал. А Катя на меня глаза поднять совестится, и все
толкует, что меня голодным оставили.
Вот с этого и началось. Через день я обязательно с рыбой являлся. И Катя,
и ребята к этому привыкли. Подходит срок, они уже ждут. А тут еще соседние
ребятишки стали приходить, и собралась их компания в девять человек.
Бывало, подъезжаю к причалу, а они уже все на берегу ждут и не спрашивают
- поймал ли, а давай, дядя Жора, рыбу, сами понесем. Отдам я им торбу, и
идем целой оравой уху варить. Получилось, что я вроде на службу в детский