"Николай Полунин. Леса веселые и воды светлые" - читать интересную книгу автора

подбивает селян втирать очки официальным представителям
пространственно-временной чушью...
И думал я, привалившись к дрожащей дверце, таким вот манером, а перед
глазами отчетливо, как бывает очень, правда, редко в некоторых снах,
накладывалась на явь, стояла картинка: вдвоем с приятелем отошли мы от
компании посмотреть невспугнутых рыб, как стоят они точнехонько над своими
тенями, и речка - Стремянка, вот как ее звали! - заплетает и расплетает
светлые и темные зеленые пряди водяной травы поодаль; форели невидимы
сверху, но если нырнуть в очках, то мгновение, пока они еще здесь,
успеваешь заметить их серебряный свет, и - нет уже ни их, ни теней на
крупном песке. И как будто вчера было, вижу я, как из ниоткуда, не из-за
потайного какого-нибудь куста даже, поскольку никого, кроме нас не было,
вывешивается с поверхности нить лесы перед рыбой, та хватает наживу,
выдергивается из-под воды и... пропадает, а я, поднявший голову, глотнуть
воздуха, напрасно ищу по берегам хозяина волшебной лесы...
Мы сидели, дрожащие и мокрые, раскрыв рты, и только сумели, что
посчитать непостижимым образом подскакивающих и пропадающих рыб, после
чего, перепугавшись, удрали, так толком и не поудив. Тогда, тех форелей
было пять и еще одна. В мешке у мужика их тоже было пять, и одну он поймал
при мне... Да, а по дороге домой какой-то рыбак и в самом деле подарил нам
рыбу. Я не запомнил его, конечно, да и не в этом суть - люди в здешних
местах всегда были добрые.
Меня отвлек голос пилота.
"Посмотрите". Он указал вниз. Там, в косых лучах закатного солнца, на
сухом галечном русле темнела плотная масса - "лошади" и большой табун.
"Снизимся?""Разбегутся", - сказал я. "Да нет, они последнее время
перестали бояться". - "Вот как? Тогда давай поглядим"
Мы опустились метрах в ста от табуна. Обычно "лошади", как и
"собаки", разбегались от шума, а эти стояли, задрав свои жуткие морды, и,
казалось, с интересом наблюдали за гудящей и рычащей штуковиной в небе.
Это становилось любопытным. Я велел переместиться поближе.
Не двинулись они, и когда мы зависли в метре над галечником, и когда
сели. Через шлюз я прошел на порог. Винт свистел надо мной.
Среди них было много шестиногих, я заметил одну даже с парой вторых
задних, а не передних, как обычно, - редкость. Детеныши были шестиногими
все, насколько можно было разглядеть.
В табуне произошло движение: взрослые сомкнулись, скрыв собою
молодняк, из общей массы отделилось десятка полтора старых самцов, которые
медленно пошли в нашу сторону. Мне редко приходилось видеть их вблизи,
даже на пленках почти не было крупных планов. Невероятно - они подошли на
двадцать метров, потом еще ближе. Мне впервые стало как-то не по себе.
В наушниках не переставая звучал тревожный голос майора, но я медлил,
что-то заставляло меня оставаться на месте. Наконец с места тронулся один,
старый, в белых шрамах, с огромной грудью и вытекшим темным глазом -
вероятно, вожак. Он сделал еще два-три шага. Все-таки ужасно они выглядят
вблизи.
Мы смотрели друг на друга. Я на него, а он, кося и всхрапывая, - на
меня.