"Николай Помяловский. Махилов" - читать интересную книгу автора

оркестр; вообще всякий посетитель обязан был принести что-нибудь: иначе не
допускали на рекреацию. Приношения обыкновенно принимал комиссар, выбранный
из богословов товарищами и утвержденный в этой почетной и сытной должности
самим ректором.
К вечеру начала развертываться рекреация. Составились три хора -
человек по тридцать в каждом: согласитесь, что из 900 человек можно найти
голосистых, особенно в южных губерниях, которые в изобилии производят басов
и теноров. К хорам кстати пришелся и оркестр. Вот грянули у леса "Во
лузях" - русская размашистая песенка разнеслась далеко-далеко, прокатилась
по гладкой, как зеркало, реке - и громадная, полная силы и русского разгула,
замерла где-то под небом. Есякий звук ложился прямо на душу. У самих
семинаристов, когда они услышали в чистом майском воздухе голоса своих
товарищей, от пробужденной удали затрепетали все члены и заходила в них
кровь. К хору пристал другой хор и третий. Гром и сила песни еще более
увеличились. А в палатках между тем льется вино и идет в круговую; здесь и
там дымят чубуками, и во многих местах под кустом шипит самовар и стучат
чайные чашки. Вот она, счастливая жизнь, полная беспечности, полная
товарищеского веселья! Когда-то, говорит предание, и петербургский
семинарист имел свои рекреации, хотя и не такие роскошные, как в Ч:...е, но
все же полные жизни и веселья, но это было когда-то давно, еще в
патриархальные времена старой семинарии.
На помощь рекреации всегда является сам Вакх или в виде дареного
боченка рому, или в лице ведерного божка, и вот он уже успел оказать свое
влияние на некоторые головы ч...х семинаристов. Вот у речки на дороге
составилась пляска под музыку импровизированного оркестра, в котором высокие
ноты выигрывают осьмушки, средние штоф с полуштофом, а октаву держит
четвертная бутыль.
Таким оркестром управляет Третинский - наш знакомец, охотник и мастер
на импровизации подобного рода.
- Нахаживай, ребята! - покрикивает он танцорам, а сам так и звонит и
трезвонит в пустые сокровищницы.
А вот здесь, под липой, один семинарист под влиянием хмеля плачет и
целует какого-то купца и в лоб и в затылок. А там, в канаве, лежит уже один
философ - совсем побежденный Вакхом, который из своих объятий передал его в
объятия Морфея. Нечего сказать, любит выпить ч...й семинарист. Там есть
головы, которые выносят сорока- и пятидесятиградусный хмель. Сам бог
пьянства не вынес бы того, что выносят часто эти здоровые натуры.
Но вот ударило шесть часов - это условное время у заговорщиков против
Махилова. Они ждут его у мельницы. Пойдемте и мы туда и посмотрим, что там
деется.
- Чорт знает, где Третинский? - говорил Чикадзе.
- Не пьян ли он? - заметил Зимченко с глубокомысленной миной.
- Навязали мы себе этого быка на шею. Посмотрите, 0;i придет с
Махиловым.
- Господа, идет, идет Махилов!
- Один?
- Один, только у него палка в руках.
- За двери, ребята! - скомандовал Бедучевич. Они спрятались.
Махилов шел, слегка помахивая палкой, шел ровным шагом, спокойно. Любо
было посмотреть на молодца, который один идет на троих, и идет так беспечно,