"Николай Помяловский. Махилов" - читать интересную книгу автора

они еще не понимают, как это могло случиться.
Предупреждаю, что не умею описывать любовных похождений, а потому
расскажу дело кратко.
Махилов познакомился с Демьяном Иванычем в шинке; они выпили,
разговорились и сошлись друг с другом. После того Максим Созонтыч начал
похаживать к своему новому знакомому - сначала раз в неделю, а потом все
чаще и чаще. Созонтычу крепко полюбилась Катя, а ей Созонтыч, - как это
бывает, я, признаюсь, не умею еще понять.
Раз, когда Демьян Иваныч был на поминках у купца Турыгина, они сидели,
обнявшись, и о чем-то мечтали, как это часто бывает в подобных
обстоятельствах, и не заметили, как вошел в комнату отец. У Демьяна Иваныча
было одно странное свойство: если он сильно весел, все ломает, что попадет в
руку; если сильно рассержен, делает то же. Увидевши такой срам, Демьян
Иваныч сломал стул, отколотил Созонтыча и выгнал его из своего дома. Но
когда Катя кинулась ему на шею, он заплакал. Когда же Катя сказала, что ни
за кого не может итти замуж, как только за Максима Созонтыча, во-первых,
потому что любит его, а во-вторых, не скажу почему, сами догадайтесь! -
тогда Демьян Иваныч решительно растерялся. Долго он молчал, наконец крикнул,
ударив по столу кулаком: "Баба!" Явилась жена. - "Что ты, батюшка Демьян
Иваныч?" - "Бедовое дело: вот послушай Катю!" Катя со слезами рассказала о
своем положении. Мать тоже заплакала. Но глупый плачет от бедства, а умный
ищет средства. Татьяна же Акимовна была женщина умная. - "Что же, Демьян
Иваныч? Горю слезами не поможешь!" - "А чем же ты пособишь?" - "А вот в
Поволокове у тебя брат иопом, он их поженит и в книги, какие нужно, внесет;
пойдут детки, скажи, что наши!" - "А после как же?" - "Кончит курс и будет
мужем у Кати!" Демьян Иваныч подумал-подумал да и решил, что делать больше
нечего. Через неделю была свадьба, а через три месяца родился сынок, - то
есть понимаете, что это значит.
Вот вам сведения о любви Максима Созонтыча.

* * *

Махилов возвратился на поле уже на другой день, часов в десять вечера.
Там уже блестели костры и семинаристы купались при свете их в теплой майской
воде. Кругом темно, а по полю там и здесь раскиданы костры, и при свете их
видно, как движутся тени по земле; слышны песни и клики, и плеск воды от
ударов купающихся, и хохот, и вопли. Все сливается в какой-то странный гул,
который висит над кострами. Но вот песни раздались крепче и сильнее, "ура"
разносится по воздуху. При этом на другом берегу вспыхнуло высокое пламя от
громадного костра, который разожгли семинаристы. Темное поле осветилось во
все стороны; слышен треск сухих бревен. Огонь, вырвавшись из горящей
громады, красными клоками и длинными змеями улетает к небу. Около этого
костра составился танец - человек из пятидесяти. Махилов долго любовался на
огонь и пляску, но сам не пошел танцовать. Ему было о чем подумать. Наконец
огромный костер сгорел; оркестр и хоры замолкли; реже и реже раздается плеск
реки. Мало-помалу все стихло и заснуло. Только Махилов не спит; он развел у
своей палатки огонек, закурил трубку и задумался.
- Созонтыч, что ты не спишь?
- Ах, это ты, Кирюша! Не спится!
- Ты, брат, ей-ей, не сердись на меня. Напали, и сам не видал как...