"Владимир Миронович Понизовский. Заговор генералов " - читать интересную книгу автора

испуганное: "Виноват, вашбродь!" И окончательно пришел в себя. Разыскал
телефониста. Из планшета убитого корректировщика взял карту. Только успел
кое-как разобраться в ней - австрийцы пошли в атаку.
- Пехота противника в квадрате двадцать пять - семнадцать... Недолет -
триста метров... Левей ноль - сорок... Прицел сто... Огонь! Огневая
точка... Прицел... Огонь!
Но внутри оставалось сосущее, мерзкое чувство страха.
Цепи высыпали к берегу реки. Голубые фигурки устремились к мосту.
Огонь с той стороны сосредоточился на русских окопах.
- Пехота на мосту! Прицел больше два!.. - истошно орал он.
Телефонист, согнувшись в три погибели, передавал. Батарея отвечала
редким огнем. Австрийцы по неуязвимому мосту и вброд перебрались на этот
берег. Они приближались. Уже были видны пятна их лиц. Воздух прорезал
свисток:
- Рота-а! За мной!
Солдаты полезли из окопов и, держа наперевес винтовки с примкнутыми
штыками, утробно крича, бросились навстречу голубым фигурам. Антон и
телефонист остались в окопе. Из ниши доносились стоны. Его снова охватил
страх.
Австрийцы не выдержали штыковой контратаки, повернули назад, по мосту,
прямо через реку - на тот берег. Наши солдаты на развернутых шинелях, держа
за концы, несли раненых и убитых. Убитым оказался и ротный командир.
Снова ударили из-за реки пушки. Антон корректировал. Опять появились
голубые фигурки и над окопами зазвучал свисток.
После третьей атаки пронеслось:
- Нема ахвицеров! И взводных выбило!.. Он передал по телефону:
- Рота осталась без офицеров. Услышал в трубке незнакомый резкий
голос:
- А вы кто? Берите роту на себя. Продержитесь еще час.
Австрийцы начали выбегать из прибрежных садов, спрыгивать в воду,
поднимая над головами винтовки.
- Пехота противника в квадрате двадцать пять - шестнадцать. Прицел
сто... Огонь! - передал он на батарею и с отчаянной решимостью выхватил
наган. - Рота-а! Приготовьсь!
К нему оборачивались. Багровые, грязные лица с налитыми кровью
глазами. Он выждал, когда дистанция сократилась:
- Рота-а! За мной!
Стихия атаки подхватила его. Остервенила. Захлестнула. Этот бег
навстречу смерти среди топота и рева такпх же бегущих пробудил некие
извечные инстинкты, умножившие выносливость, обострившие зрение, придавшие
всему его существу ловкость и изворотливость. Он стрелял в упор,
увертывался, бессмысленно орал и, когда австрийцы показывали спины, уводил
свою измочаленную роту назад в траншею. Он поднимал солдат в контратаку
трижды, пока не появились на позиции офицеры-пехотинцы, присланные
неизвестно откуда - из другого мира. В горячке этих схваток он не заметил,
когда вырвало клок шинели и поранило плечо. Рана оказалась пустяковой -
ссадина, запекшаяся кровью.
- Дивизия отошла, - сказал ему подпоручик из вновь прибывших. - Через
четверть часа смотаем удочки и мы.
Путко связался с наблюдательным пунктом: