"Дмитрий Попандопуло. Христо-борец (Геленджикские рассказы) [H]" - читать интересную книгу автора

совсем красный и блестит, что тот надувной шар. Даже воздух над ним курится
да плавает, то, наверное, так сильно пиво испаряется из него. После
двенадцатой кружки он, как бы от нетерпения, начал переступать с ноги на
ногу, а после пятнадцатой очень прытко убежал в ближайшую
кабинку-раздевалку. Через пару минут с посветлевшим лицом он опять жует
рыбку и все до конца продолжается, как по накатанному.
Когда же уходит последняя кружка, Христо под восхищенный шум просит
поверх договора налить еще двадцать первую, которую пьет нормально,
по-человечески и уходит со своими "ассистентами" до той шашлычной, что висит
над самой водой за портом. Там они берут шашлыки к водке, а гуляет всякий,
кого приглашает Христо до стола по случаю очередного "цирка".


x x x

Христо никогда не болел и совсем с врачами не знался, хотя имел одышку.
Как-то наступил на ржавый гвоздь, думал отлежаться с пораненной ногой дома.
Не отлежался. Сердце не выдержало скоротечного заражения, и Христо не стало.
А Тасико еще долго мельтешил по пивным, но больше не скандалил, после своей
кружки тихо плакал и спрашивал у окружающих: "Ти знал Христо-борец? Брата
моего? Что? Не знаешь такого?" Кто помоложе, гнали его от себя, другие
советовали идти домой, подталкивали в спину. Потом незаметно как-то умер и
Тасико.
Остатки колоннад, полуразрушенные ротонды, вазы еще можно увидеть в
курортной зоне, но кто и когда их поставил, про то уже никто не знает и
знать не хочет, не считая трех - четырех стариков, что в теплое время любят
посидеть да посудачить на той лавочке, которая на углу Горького и
Островского, рядом с базаром.


Аристика

Вы спрашиваете, что такое Адербиевка? Да то ж село, что за нашими
горами на речке Адербе. Так вот, адербиевских греков в наше время легко
отличали от городских. Те ребята были низкорослые, но крепкие в плечах,
кривоногие та носатые больше нормы. И все почему-то были кучерявые. Там у
них было только четыре класса, а потом они все обычно пристраивались на
какую-нибудь физическую работу - ну там в каменщики шли, в грузчики, в
рыбаки. Трудяги, как один, хотя и с гор спустились. То из-за них такая
поговорка образовалась. Если кто не знал общеизвестных вещей, про которые в
городе ну просто неприлично было не знать, тому говорили: "Ты что, с
Адербиевки? С гор спустился?"
Так вот, Аристика как раз был оттуда, вырос около старой бабки Марики,
другую же ближайшую родню даже не помнил - кто умер, кого в Сибирь выслали в
тридцать седьмом ни за хрен собачий. В городе они обосновались вдвоем в
какой-то хибаре, куда третьему не войти из-за тесной невозможности. Поэтому
Аристика приходил до бабки только на ночевку, съедал свою тарелку фасолевого
супа и спал как слон. А все остальное время был он палубным матросом на
малом сейнере "Топорок", таскал кошеля то с хамсой, то с барабулей, а то и с
кефалью, штопал сети, драил палубу, колол дрова да мыл котлы для кока.