"Евгений Попов. Самолет на Кельн (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

Всякий должен понять, как радостно было всем нам видеть спускающегося по
трапу высокого, загорелого, мужественного человека в полувоенной форме, с
лицом, испещренным глубокими шрамами, полученными во время длинной
освободительной борьбы Зуарии против гнета неоколониалистов и других темных
сил прошлого, борьбы, на протяжении которой эта многострадальная страна
шесть раз меняла свое название, лишь совсем недавно обретя полнейшую и
окончательную независимость под флагом Свободы и Демократии, смело рвя цепи
иностранных монополий и крупного капитала, руководимая лично товарищем
Мандевилем Махуром.
И вот уже запели торжественные солдатские трубы, и пионеры, слегка
волнуясь, расправляли свои цветы в красных оранжерейных букетах, и милиция
уже призывала толпу не напирать, и малыш, ведомый мамой, уже готовился
пустить в синее небо зеленый шарик, когда вдруг Тутарышев, неловко держащий
в замшевых перчатках фарфоровое блюдо с громадным сибирским караваем и
резной солонкой, спросил инструктора Кудряша:
- А где Козорезов? Почему нет Козорезова?
- Начальство не опаздывает, оно задерживается, - тонко пошутил Кудряш,
дуя в стылые ладони.
- Безобразие, - сказал Тутарышев и, широко - по-русски - улыбнувшись,
шагнул навстречу знаменитому гостю.
Всякий должен понять... И всякий должен понять, как обидно и горько
стало т. Козорезову, когда лишь только отъехали они от своего серого здания
в черной "Волге", так тут сразу же раздались треск, крак и дзынь. Машина
дернулась, осела, заходила ходуном, а переднее ее стекло ловко разбилось,
засыпав узенькими кубиками всю асфальтовую мостовую, покрытую тонкой
пленочкой мелкого свежевыпавшего снега. Шофер протирал платком сочащийся
лоб. Козорезов перед этим думал, что Лена последнее время уж что-то слишком
много стала себе позволять, тем более еще и та история с французскими
колготками, которые он купил в Москве для жены, - мелочь, конечно, но нет ли
тут шантажа какого, может быть, даже со стороны САМОГО, определенно что-то
тут нечисто, думал Козорезов, когда вдруг - треск, крак, дзынь, и шофер
протирает платком сочащийся лоб.
- Не успеваем? - только и спросил из глубины машины Василий Никитич.
- Куда там с добром успеешь, такая-то мать, - сплюнул шофер сквозь
разбитые губы. - Суки, снега убрать не могли, колесо по ось провалилось, я
бы иначе заметил...
- Ну, ты тут разберешься, - сказал Козорезов, выходя из машины.
И трусцой возвратился обратно в серое здание, но машин уже не было ни
одной.
- А дежурку пресса заняла. Если б я знал, если б я знал, - повторял
начальник АХО, не глядя на Козорезова.
- Ну как так можно? Ну как, я тебя спрашиваю, так можно-то? - вспылил
Козорезов. - Я тебя спрашиваю - как так можно?
Начальник молчал. А Козорезов влетел в кабинет и трясущейся от гнева
рукой закрутил диск белого телефона.
- Это Козорезов, - сказал он в трубку. - Я тебя хочу спросить, когда у
тебя, понимаешь, порядок будет?
- Какой такой порядок? - невинно осведомился невидимый Петя Дворкин,
хитрящий на другом конце провода.
- Молчать, понимаешь! - заревел Козорезов. - Ты из себя не строй тут