"Валерий Попов. Ужас победы (повесть)" - читать интересную книгу автора Рассказал вдруг про трех горцев, перед которыми наш богатырь стул
уронил, а старец, подумав, сказал, что это так, ветром опрокинуло. Простил. - Это потому, что мы врезали им! - крикнул мичман. - Да нет... Доброта, я думаю, не оттого появляется у человека, что ему врезали. Она раньше бывает, чем злость! - ответил я. - Ладно, про доброту ты нам не заливай! - воскликнул мичман. - Ты на мой вопрос не ответил: почему жизнь паршивая? - Печальная - да. Ну а паршивой... мы сами ее делаем. Да, несчастий в жизни хватает, но от нас уже зависит, как мы горе свое будем пить. Из красивого сосуда... или из грязной лужи. - А это уж как получится! - сообщил рыжий. - Из какого сосуда-то? Не понял! - гаркнул мичман. - Ну... можно с горем в грязи валяться... - А можно - на трибуну подняться! - Рыжий на время вернул себе успех. Но я вдруг расчувствовался почему-то перед матросами, которых никогда раньше не видел и вряд ли увижу еще когда... Не важно! Главное - самому себе это сказать. - Вот я сейчас... очень бедно живу, - услышал я вдруг свой голос, - и часто, проходя мимо помойки в нашем дворе, ловлю вдруг себя на том, что завидую, какие хорошие вещи там иногда валяются. Пальто... посуда... антиквариат. Но, стиснув зубы, заставляю себя мимо проходить. Все-таки я человек семейный, с образованием... когда-то уважали меня. Стараюсь туда не глядеть. Но однажды, уходя из дома, глянул: какой красивый стул стоит! Резная спинка, витые ножки, удобное сиденье... Вот бы мне на каком работать, подумал, а не на том тупом, фабричном, на котором Сделал паузу, глотнул слюну... не перебивают. - Обратно иду через два часа, гляжу - какие-то типы уже там возятся: быстро, сноровисто разбирают картонные ящики, складывают плоско, упаковывают. Один в такой ящик аккуратно сует почти новый чайный сервиз - сам бы пил из такого с удовольствием! Матросы засмеялись. - Но главное - их руководитель, в тельняшке... - продолжил я. - Это ты, что ли, Борисов? - крикнули рыжему. - Нет, другой... Облапил мой любимый стул - уносить собирается. И тут вся моя гордость испарилась куда-то - прыгаю, хватаю мой стул, пытаюсь вырвать. "Ты чего это?" - тот удивился. "Это... мой стул!" - "Нет уж - теперь мой!" - выдернул из моих рук. "Я... давно уже заметил его!" - кричу. Кинулся снова - тот, как тореадор, увернулся, я в бак вмазался. Тут на меня его дружбаны накинулись, выпихнули: "Иди, пока цел!" К дому шел в отчаянии: "Господи, до чего я дошел? Когда-то меня женщины любили, друзья уважали!" Я вдруг отчаялся здесь больше, чем на помойке. Помолчал. Поймал ртом слезу. Матросы молчали. - А потом, к дому подходя, засмеялся: это же я, как Киса Воробьянинов из "Двенадцати стульев", пытался стул свой отнять! Надо же, обрадовался, на знаменитого литературного героя похож! Молодец! И стало гораздо легче. Можно размазаться по помойке, как мусор, и мозг свой засрать, а можно - с чем-то ярким сравниться. То есть не из луж страдание свое пить, а из сосуда. |
|
|