"Владимир Федорович Попов. Разорванный круг (Роман, 1968) " - читать интересную книгу автора

- Что, трусливее стал?
- Умнее.
Елена вывела его на веранду.
- Посиди здесь, я переоденусь.
- Я подожду тебя на улице. Или, еще лучше, знаешь где? Там...
У нее просияло лицо, стало детски радостным.
- Ты еще помнишь?..
- Помню. Я все помню...
Брянцев топтался на "Углу встреч", у самого начала "Аллеи дум", и
старался успокоиться. Мысленно обращался к себе на "вы", называл Алексеем
Алексеевичем, даже выругал чокнутым - термин, заимствованный еще с той поры,
когда он нервничал на этом углу, не зная, придет Лена или нет.
Послышался знакомый стук каблучков по тротуару, и Брянцев увидел быстро
идущую Лену.
Она улыбнулась ему, как и раньше, привычно поцеловала с ходу в щеку и
взяла под руку. Пошли по аллее. Молчали, стараясь скрыть друг от друга
волнение.
Было уж поздно, для этого города поздно. Шум на улицах стих, только из
городского сада доносились звуки музыки. А когда затихли и они, стало
слышно, как в лугах, окружавших город, гомонили лягушки. И мягкость южного
вечера, и музыка, и лягушачий концерт, и знакомое шуршание гравия под
ногами, и тепло Еленкиного локтя - все возвращало Брянцева в давно, казалось
бы, позабытое прошлое, властно стирало ощущение реальности.
- Неужели прошло девятнадцать лет? Не верится, - раздумчиво произнесла
Лена, как бы обращаясь к самой себе. - Ничто так не подчеркивает, сколько
нам лет, как встреча со старыми друзьями. Недавно встретила Милку
Слободчикову. Смотрела на нее, смотрела и сокрушалась: степенная, солидная,
погасшая. Подумала: неужели и я такой кажусь?
- Нет, нет. Ты тем и удивительна, что в тебе не потухла искорка, -
заторопился успокоить ее Брянцев. - Я говорю это не потому, что хочу сказать
приятное. Это искренне. - И резко повернулся к ней: - Здравствуй, Ленок.
Это была их старая манера, вот так ни с того ни с сего напомнить друг
другу, что они вместе. Не в мечте, не в воображении, не во сне, а реально.
- Здравствуй! - охотно подхватила она эту вспомнившуюся ей игру.
- Вот тут стояла наша скамья.
- Да, ее нет. Я уже приходила сюда...
Он нежно сжал ее пальцы, она ответила тем же.
- Так и бывает в жизни, Ленок.
Она звонко расхохоталась.
- Ты что?
- Вспомнила, как ты в записке написал "Линок". Мама нашла ее после
того, как мы... как ты уехал, и потом с год меня изводила - Линок и Линок. А
маме только попадись на язык, ты же знаешь, Лека...
Только она называла его так. Остальные звали Лешей, Лешкой, Лешим. Но
так, как она, не называл никто ни до, ни после. Многое хотелось им
рассказать друг другу, еще больше - расспросить друг друга. Но никто из них
на это не решался. Может быть, из деликатности, а может быть, подсознательно
избегали переступать незримые границы сегодняшнего вечера, уводившего
далеко-далеко, почти в детство.
- Вот ты, Алеша, бросил очень точное слово о гипнозе места, - сказала