"Александр Попов. Наследник" - читать интересную книгу автора

Маленькая, тонкая Любовь так умело, ловко вела хозяйство, держала дом в
таком порядке, что удивляла односельчан и соседей.
- Экая молодчина Люба Насырова, - говорили между собой женщины.


x x x


Пришла война, и Петра забрали в армию.
Тяжело жилось Любови. Весь день допоздна не разгибалась она на ферме.
Дома негнущимися, обветренными пальцами долго развязывала платок.
Ввалившиеся глаза останавливались на голодных, отощавших детях. "Прилечь
бы... Нет, нет! - вздрагивала она, словно кто-то подталкивал ее. - Надо
двигаться, работать. Опосля отдохнем, за все наши муки мученические". Снова
принималась хлопотать - надо печку топить, скотину кормить, дрова
заготавливать, детей обстирывать...
В сорок втором наступил настоящий голод. Любовь выменяла в Усолье на
продукты питания все свои лучшие вещи. Ели даже то, что хотя бы немного
походило на съестное - глазки от картошки, лебеду, крапиву... И как бывали
рады, если удавалось добыть коноплю. Смешивали ее с картошкой, чтобы
присутствовал запах масла; о настоящем масле и не мечтали: все лучшее -
государству, фронту.
Школьников часто снимали с уроков и отправляли на железнодорожную
станцию разгружать вагоны; чаще - мелкие, не очень тяжелые стройматериалы,
иногда - жмых, корм для скота. Вечно голодные, недоедающие дети воровали
корм и с жадностью съедали его. Много украсть было невозможно, охранники
смотрели зорко, хорошо понимали, что может быть на уме у изголодавшегося
человека. Однажды мой отец, тогда еще подросток, засунул за пазуху довольно
большой кусок жмыха и уже хотел было нырнуть под вагон и дать стрекача к
Весне, однако сильный толчок в спину сбил его с ног. Ударившись о рельс
головой, он неподвижно лежал на снегу.
- Хва разлеживать, вставай, сучий сын, - грозно промычал охранник, но
замолчал: увидел на снегу возле головы подростка набухающее ярко-красное
пятно.
Григорий был близок к смерти. Мать поила его отварами трав, дремала
возле кровати больного, недоедала и дошла до того, что ее стало качать, как
травинку, а под глазами надолго легли тени, словно синяки от побоев.
Как-то вечером, когда сын еще лежал без сознания, Любовь пришла к
охраннику домой. "Вцеплюсь в лахудры этому гаду", - решила она.
Вошла в избу и - семеро или больше детей, мал мала меньше, сидели за
длинным столом и хлебали варево с неприятным запахом жмыха, крапивы и
картошки. Сам хозяин, сутулый, худой мужик, сидел у окна и чинил старую
детскую обувь. Одной ноги у него не было, на застиранной гимнастерке
покачивался кругляшок медали за Сталинград. Ничего не смогла сказать Любовь,
тихонько вышла и заплакала в сенях.
- Спаси и сохрани, Матерь Божья, - перекрестилась она.


x x x