"Александр Попов. Мальтинские мадонны (Повесть)" - читать интересную книгу автора - Какая ты счастливая, Галка: так любить, так любить!.. Я вот за своего
Кольку выскочила, а любила ли - уж и не помню. Родила, вторым скоро разрешусь. Теперь срослись сердцами так, что разрывай тракторами - разорвут ли? А у тебя вона как не-е-е-ежно. Любо-о-о-овь! Уж я, сибирский валенок, о ней и думать не смею. От офицерика-то ты все же не отворачивайся - видела я его в подъезде с букетиком. Бравенький. Офицер - одно слово! У нас в Мальте, сама знаешь, ежели какая выскочит за военного летчика со Среднего - так будто не живет и не ходит она по земле, а прямо-таки летает... Предложит, Галка, - не отказывайся! Жизнь-то одна! Поняла? Сыграли свадьбу; родители Галины предлагали в Мальте, но она наотрез отказалась: возможно ли там, где любила Григория, где столько напоминает о нем! Зажили хорошо, в достатке, хотя сначала ютились в общежитии. Разницей в три года родились Елена и Иван - здоровенькие, живые ребятишки. Вскоре Перевезенцевы получили трехкомнатную квартиру, чуть не в центре Иркутска, на нескончаемой, но удобной для нормальной жизни улице Байкальской. Квартира была в небольшом старинном трехэтажном доме, с высокими потолками, с просторным балконом, украшенным лепниной и чугунным литьем. Летом Галина выращивала на нем цветы, и редкий прохожий не задирал голову, любуясь ее роскошными, пышными цветниками. В квартире в любую минуту любого времени года и пылинки невозможно было сыскать. А белье, скатерки, занавески - все так и дышало свежестью, чистотой, радовало глаз и сердце вышивками хозяйки. Сказать, что жили Перевезенцевы богато - нельзя, но семья офицера в те тихие, в чем-то благодатные времена Союза бедствовать, разумеется, не могла. Лишнюю копейку старались потратить на отдых у моря или на Байкале. Забирались и в таежье, в Саяны, сплавлялись по горным рекам. путешествиям и походам не охочего до перемены мест мужа, которому в отпусках и по выходным милее был диван. Муж ее легко, без видимых усилий продвигался по службе. Не мотались Перевезенцевы по военным городкам и захолустьям огромной страны, как многие другие офицеры со своими семьями. И сама Галина перешла из столовой в управление ведущим специалистом. Сдавалось, что она совсем не старела, а, напротив, молодела, набиралась каких-то неведомых для остальных молодильных сил. Не раздобрела, не огрузнела бедрами, лишь лицом округлилась. Вся была стройная, изящная, подвижная, а глаза как будто бы горели. Редко кто видел Галину унылой, раздраженной - словно наверстывала она упущенное в ранней молодости и словно намекала людям: "Ну что вы ей-богу так унылы и скучны? Ни одной минуте не повториться! Вы меня понимаете?" Шура приезжала в гости - тискала, теребила сестру: - Не баба ты - куколка! Да оно и понятно: за офицером, не изработалась, поди. Цацечка, одно слово! Галина не обижалась на сестру: - Кому-кому, но только не тебе, Шурка, жалобиться на судьбу: муж работящий да здоровяк, дети вон какие - вот оно наше женское счастье. И они обе начинали друг перед дружкой нахваливать своих мужей, и как бы открывали обе, что мужья их столь хороши, что не надо и лучше. Но стряслось чудовищное - Галина застала Данилу с другой, прямо у себя дома, когда ребятишки были в саду, а она сама вернулась пораньше с работы. Застала среди своих занавесок и наволочек, среди так лелеемой ею домашней обстановки. Увидела - и это точно сразило ее и как бы облило липкой, |
|
|