"Александр Попов. Надо как-то жить (Повесть)" - читать интересную книгу автора

столбу. Упарился. Пот ел глаза, куржак залеплял ресницы. Но Михаил Ильич не
отступал, даже спешил: коли взялся, так надо сделать, надо успеть дотемна.
Подошла Лариса Федоровна, от удивления слова не могла сказать.
- Не мешай. Все равно сделаю, что задумал.
Она потопталась на снегу:
- Я и не мешаю. - Ушла домой. Со двора крикнула: - Обед готов!
Он отмахнулся. Но часа через два все же пообедал.
Последний рулон натянул, когда солнце зависло над рощей, готовое
провалиться в снега и нагущающийся стылый воздух. Посидел на пне, шапкой
отер с лица пот, с волос соскреб сосульки, осмотрелся. Удовлетворенно
подытожил: все пути к запруде перегорожены - ледовая дорога перекрыта с
обеих сторон, тропы от шоссе и села перерезаны. Хватило сетки, чтобы
упереться в дамбу. По ней люди ходят, но мусора дуроломно, нахраписто уже не
подвезешь - узка она, только для мотоцикла или велосипеда. С восточной
стороны запруду подпирают огороды, повдоль забора которых вьется тонкая
тропка, - тоже не подъедешь на технике, если только тележку прикатить
руками. С юго-восточного края запруду бережет небораковский дом с огородом.
Возле рощи перед сеткой затормозил бокастый большой, как автобус, джип,
из него вышли трое крепких мужчин. "Какие-то господа, - с необъяснимым
раздражением подумал Небораков, отводя взгляд от подходивших к нему
незнакомцев и прикуривая. - Видать, вон из тех барских коттеджей. Горожане
чертовые, понастроили себе тут дач-дворцов! Хотели, значит, проехать по
льду? А вот дулю вам на постном масле! Будут бить, так я просто так не
дамся".
Двое здоровяков, молодых, в узеньких черных очках, с битами за пазухой,
остановились в некотором отдалении, пожевывали и зачем-то притворялись, что
отчаянно скучают. А третий подошел к Михаилу Ильичу, грузновато-рослый, в
потертой кожаной куртке на толстом меху, с утомленными впалыми глазами.
- Бог в помощь, дядя Миша. Загон для скота сварганили, что ли?
Небораков не сразу признал Наездникова-младшего - постарел человек, а
помнил его желторотым, бравым пареньком, студентом сельхозинститута.
Неуверенно пожал Михаил Ильич протянутую руку, посмотрел пытливо, но
скользом, - каков же он, новый хозяин Набережного? У Наездникова такая же
широкая, тяжелая, как у отца, скула, такие же длинные, корневато-вязкие
сильные руки, такая же сутулая осанка и косолапая, настороженно-звероватая
походка. В одежде не модник, как и отец, но все на нем добротное,
практичное. "Не кичится богатством", - подумал Небораков, приподымаясь и уже
разговаривая с Наездниковым стоя.
- Здорово живешь, Сергей. Давненько тебя не видно было. Спрашиваешь про
загон? Так для нас он, для людей.
- То есть?
- Шучу, шучу. Глянь - посередке куча мусора. Уже который год сваливают.
Но теперь шиш кто проедет к запруде.
- Хорошее дело, дядя Миша. Природу надо беречь. Но сеточку вам все же
придется демонтировать или - подсобим: я вот эту земельку купил. Начну через
неделю-другую дом строить. Окнами на запруду он будет, как у вас, дядя Миша.
- Улыбнулся, и Небораков приметил, что губы у Наездникова растягивались
туго, как резина. "Видать, не до улыбок и смехухочков ему в жизни". - А кто
сгрузил мусор?
- Какая разница.