"Александр Попов. Солнце всегда взойдет (Повесть)" - читать интересную книгу автора

становился каким-то ужасно важным: как у жука шевелились его усы, когда он
трубочкой вытягивал губы, словно бы намереваясь свистнуть, постукивал
ногтями, двигал бровями. Иногда вскакивал и ходил взад-вперед.
Красное солнце выдохнуло последние лучи и спряталось за лесом. По земле
крался сумрак. Белые облака застыли над потемневшими сопками, будто выбрали
себе место для ночлега. Густо-синие пятна легли на ангарскую воду и, мне
казалось, замедлили течение. Сосны, представилось, насупились, а березы как
бы сжались. Все ждало ночи. Я, раскинувшись на фуфайке, прислушивался к
звукам: "Кр-й-ак... Цвирьк... З-з-з-з-з-з... Ку-ку... Ка-ар-р!.. Пьи-пьи..."
Под "пьи" мне представляется, что какую-то птицу ведьма посадила в
клетку и мучает жаждой. Я воображаю, как пробираюсь сквозь колючие дебри и
несу в кружке воду. На меня, спрыгнув с лохматой ели, на суку которой висела
клетка с маленькой птицей, набросилась похожая на корягу ведьма с
чудовищными зелеными глазами. Вдруг в моих руках появился меч. Я сразил
ведьму, но обе ее половины превратились в двух ведьм. Я разрубаю и их.
Однако на меня уже наскакивает четыре ведьмы. Я размахиваю, размахиваю
мечом, но нечистой силы становится все больше и больше. Ведьмы лязгают
зубами. Я устал. Скоро упаду. Упал. Ведьмы надвигаются на меня. Неожиданно
возле моей головы вырос большой одуванчик.
- Сорви меня, - сказал он, - и сдуй на ведьм.
Я сорвал, дунул и - округа стала голубой и пушистой. Ведьмы упали и
превратились в скелеты, которые сразу покрылись пышными цветами. Я снял с
ели клетку и открыл ее. Птица вылетела и - превратилась в маленькую, одетую
в кружевное платье девочку.
- Спасибо, Сережа! Я - фея. Ведьма похитила меня у моих родителей,
превратила в птицу и посадила в волшебную клетку за то, что я всем делала
добро. Я маленькая, и мое волшебство слабее ведьминого. Я не могла с ней
сама справиться, но своим волшебством помогла тебе. В благодарность - дарю
флейту! Когда что-нибудь захочешь, подуй в нее, и я прибуду и исполню твое
желание. А теперь - прощай!
Лес со скрежетом расступился, и к моей фее подплыло облако. Она
помахала мне рукой и растаяла в голубом сиянии.
Подмигивали мне, как своему знакомому или просто по доброте, звезды. Я
испытывал смутную тревогу и робость перед величием черного, сверкающего
неба. Возле моих ног потрескивал костер. Изжелта-оранжевые бороды пламени
танцевали по изломам коряги. Дым иногда кидался в мою сторону, и я шептал:
- Дым, я масла не ем, дым, я масла не ем... - И отмахивался. Но он все
равно приставал, как бы желая досадить мне или не веря, что я масла не ем.
На раскаленных красных углях я пек картошку.
Папка, начитавшись и поставив закидушки и удочки, спал, с храпом и
присвистом. Засыпал он, помню, моментально: стоило ему прилечь - и он уже
пускал мелодичные звуки. А мне вот не везет и не везло со сном.
Возле берега шумно и дразняще всплескивала рыба, - мое сердце
вздрагивало, и хотелось пойти к удочкам и закидушкам, но боязно было уходить
в темноту от костра и папки. С реки тянуло прохладой. Где-то тревожно
заржала лошадь. Ей ответила только ворона, хрипло и сонно, - видимо,
выразила неудовольствие, что ее посмели разбудить. Я пугливо кутался в
ватную фуфайку и подглядывал через щелку, которую потихоньку расширял. В
воздухе плавал теплый, но бодрящий запах луговых цветов, слегка горчил он
смолистой корой и полынью. Но когда ветер менял направление, всецело