"Александр Попов. Солнце всегда взойдет (Повесть)" - читать интересную книгу автора

движением откусил травинку и стал с аппетитом уминать ее. Снова отчего-то
замер, лишь едва заметно шевелился его нос и вздрагивал хвост.
Рядом со мной за кустом шиповника заворочался Синя. Меня привлекло его
странное поведение: он, привстав, осмотрелся, сунул руку в карман своих брюк
и затолкал в рот целую горсть мелких конфет. Еще раз оглядевшись и, видимо,
решив, что никто ничего не видел, прилег. Раздался хруст. Мне стало
неприятно. Снова что-то нарушилось в моей душе.
Арап сказал:
- Синя, сорок семь - делим всем?
- У меня ничего нету, - поспешно отвернулся Синя от подкатившегося к
нему Арапа. Подавился, откашливался, багровея и утирая слезы.
- Пошарим в карманах? - не отставал Арап.
- Правду говорю - пусто, - мычал Синевский.
Я, Олега и Саня смеялись, наблюдая эту забавную сцену.
- Завирай!
- Ты, Арап, что - Фома неверующий? - злился и вертелся Синя.
- Ну?!
- Гну!
- Давай, Леха, пошарим.
- Пошел вон.
- Не ломайся. - И, схватив Синю за руки, закричал: - Пацаны, налетай на
жмота!
Я и Олега быстро выгребли из Сининых карманов конфеты и, ухахатываясь,
съели их.
- Ой, точно, парни, есть, - посмеивался Синя. - А я и не знал. Ешьте,
мне не жалко. Я сегодня добрый.
Мы смеялись, но наше веселье было притворным.
О рыбалке совсем забыли. Играли, спорили, стараясь перекричать друг
друга. Саня рыбачил в одиночестве или же подолгу смотрел в небо, которое
было усыпано мелкими перистыми облаками, словно бы кто-то там, в высях,
распотрошил подушку. Из-за ангарских сопок на них медленно накатывались
плотные, с сероватым подпалом облака. Птицы стали тревожно метаться -
казалось, блуждали. В стремительном полете бросались к воде. Деревья замерли
и смолкли, прислушиваясь.
Арап придумал игру: предложил посостязаться, кто быстрее проскачет на
одной ноге. Мы все, кроме Олеги, бурно выразили согласие. Олега,
неодобрительно съежив пропеченно-красный нос, предложил свою игру, но мы его
не поддержали. Весело скакали. Олега любил, чтобы все делалось по его воле и
желанию; притворился, что сильно заинтересован пойманной стрекозой и наша
игра будто бы скучна ему.
Невдалеке чинил забор возле своего покосившегося домка сгорбленный дед.
Он, покуривая трубку, работал неторопливо, с частыми остановками. Его
морщинистое серое, как кора, лицо, сдавалось, ничего не выражало, кроме
спокойствия и отрешенности. Он иногда поднимал коричневатую худую руку к
глазам, спрятанным в морщинах, и всматривался вдаль. Мне совершенно не
верилось, что он был когда-то таким же маленьким, как мы, и так же мог
прыгать и бегать. Мне в детстве представлялось, что старики старыми и
появляются на свет, не верилось, что я когда-нибудь состарюсь, одряхлею,
стану таким же мешкотным и безмятежным, как дед.
- Вы скачите, - сказал нам Олега, даже не взглянув на нас, - а я буду