"Александр Попов. Солнце всегда взойдет (Повесть)" - читать интересную книгу автора

подруги, а потом - гордых за меня родителей моих и сестер. Воображались
возгласы приветствия какой-то толпы с берега, рисовались в мыслях
героические поступки.
Тучу прожег безразмерный огненный бич; может, небесный пастух-великан
гнал ее куда-то. В небе громко захрустело - мерещилось, внутри тучи стало
что-то, проглоченное, перемалываться. На нас дохнуло сырым пещерным холодом.
И вдруг - оглушительный грохот, как будто покатилась с горы огромная
каменная глыба. Я сжался и покосился на берег: "Ой, мама!.. Далеко!" Колени
задрожали и подломились.
По берегу поднялись бороды пыли. Деревья сначала сильно нагнулись,
потом дернулись назад и гибельно забились. Где-то вскрикнула стая ворон.
Черно-зеленая взлохмаченная волна кинулась на плот. Ангара судорожно
морщилась и бурлила под тугим злым ветром.
Арап прекратил грести. Мы все переглянулись и, наверное, готовы были
друг другу сказать, что не мешало бы вернуться. Синевский первым попытался
направить плот к берегу. Но было уже поздно: стрежень втащил наше суденышко
на середину своей мускулистой спины и резво понес в мутную, пыльную даль.
Снова пронзил тучу огненный бич. Стал капать холодный дождь. Прошла
минута-другая, и он буквально стегал бурлящую воду, мчавшийся на остров плот
и нас, прижавшихся друг к другу, до боли в суставах вцепившихся руками в
зыбкие, скользкие бревна.
Саня бежал по берегу, что-то кричал нам, размахивая руками. Его голос,
в клочья разрываемый ветром, вяз в густом ливне.
Внезапно под плотом глухо проскребло, и нас вышвырнуло в воду. Мы
врезались в релку. По моим мышцам щекочуще пробежал страх. Лишь некоторое
время спустя я почувствовал, что вода ужасно холодная.
- Ма-ам! - пробулькал я, вынырнув. Ударял по волнам ладошками и
выхватывал ртом воздух. Поймал взглядом товарищей - они протягивали мне
руки, стоя по колено в воде. Плот удалялся, исчезая в колеблющемся лесе
ливня.
К острову брели уныло и молчком. Дождь дробно припускал, творя сплошные
водяные джунгли. Река кипела и пузырилась. Меня колотил озноб.
Когда выбрались на берег, меня, казалось, обожгло:
- Мои брюки! - крикнул я и побежал к реке. Но сразу одумался.
- Упорхали они, Серега, - лыбился губастым, синеватым от холода лицом
Арап, и все засмеялись, содрогаясь, похоже, только от озноба.
Мои брючишки бились под ветром и прощально махали гачами.
- Ну и черт с ними, - стучал зубами я, но с трудом сдерживал слезы
отчаяния: "Что скажет мама? Опять огорчу ее!"
Вскоре небо окрасилось в унылые грязновато-синие тона и выглядело
сморщенным. Ветер разбойничал в кронах деревьев, сотрясал и вскосмачивал
ветви. Мы тряслись в дырявом, наклонившемся под напором ветра шалаше, а
кое-кто из нас всхлипывал. Сверху лило. Все было неприятно мокрым и
скользким.
Саня - как мы потом узнали - побежал к деду за лодкой, но она оказалась
прохудившейся. Сбегал в Елань за ключом от своей лодки, находившейся ниже
острова километра на полтора. Один тащил ее против течения; истер ладони до
крови.
Тяжело дыша, Саня резко всунул свое раскрасневшееся лицо в шалаш и
выдохнул: