"Александр Попов. Родовая земля (Роман, отрывок)" - читать интересную книгу автора

хватат! Вспахал - все, мое, братцы! А покоса? Лесных и залежных - бери не
хочу, но и стоящими пойменными, луговыми народ не обижен: мир делит их между
едоками по справедливости.
- Что же, и бедноты нету у вас? - недоверчиво спросил Василий.
- Как же, служивый, нету! - усмехнулся сибиряк. - Любишь на печи
подольше поспать - люби и лапу пососать! - громко засмеялся он, похлопав
Василия по худой спине.
Въедливо допытывал Охотников развеселого гвардейца о Сибири. Хотелось
зажить по-человечески, сплести семейное гнездо.
Григория у родственницы он не застал - парня попрекали за скудный кусок
хлеба, недолюбливали за вспыльчивый, независимый норов, нещадно секли,
требовали работать за десятерых, и он сбежал, обосновался в подпасках в
родной деревне, жил в шалаше, недоедал, дожидался отца. Василий застал сына
отощавшим, но крепким парнем с твердым взглядом глубоких угрюмых глаз.
- Не согнулся? Молодец.
Василий купил по бросовой цене старую, но еще дюжую лошадь, сбрую,
телегу, получил в управе разрешение на переселение в Сибирь, а также
выхлопотал небольшое денежное вспомоществование у государства.
Переселенческих семей собралось около сотни, более трехсот пятидесяти душ, и
это была большей частью обезземелевшая, отчаявшаяся беднота, которая продала
избу, скот и теперь имела только лошадь, повозку, кое-что из скарба и
страстное желание лучшей доли. До благодатного места водворения добирались
все лето, некоторые до середины октября, преодолевая в день по тридцать -
сорок изматывающих верст, останавливаясь для ночлега в поле, в лесу, дивясь
диковатой чужой природе, присматриваясь к старожилам, их крепким бревенчатым
строениям, высоким заплотам, возделанным огородам, лугам и пашням. Уже за
Тюменью переселенцы стали проситься на постоянное жительство в деревни, но
не все старожильческие общества хотели принимать новичков, порой опасаясь
стеснения в пользовании земельными угодьями. Но случалось, что и так
отвечали:
- Вы, россияки, ненадежный народ, шаткий. Мороки с вами много быват.
Идите дальше - где, поди, и примут.
- Какие еще россияки? - сердито отозвался Василий. - Все мы русские,
православные. Али вы себя уже русскими не почитаете?
- Мы сибиряки, - ответили ему.
- Ишь ты!
В одной деревне Василий с сыном хотел осесть, в другой, но везде мир
назначал довольно высокую сумму за покупку приемного приговора. Многие
переселенцы вынуждены были водвориться рядом со старожильческими деревнями,
основать новые; другим больше повезло - заключали с ними приемные приговоры,
определяли на первое время на квартиру, выделяли в пользование пятнадцать и
выше десятин всех угодий на душу мужского пола, помогали с инвентарем. Это
были счастливцы, которые и не чаяли столь удачно устроить свою жизнь.
Надвигалась осень, по ночам случались заморозки, лили холодные дожди,
дорогу развезло. Лошадь Охотниковых пала еще под Тыретью. Кое-как добрались
до Усолья. У Василия от жестокой простуды открылась в легком рана. Из
переселенцев оставалось всего двадцать три семьи, и они хотели непременно
добраться до пограничных с Китаем земель, потому что там их ожидала хорошая
ссуда правительства, которое поощряло заселение Амурской и Приморской
областей, помогало переселенцам не только деньгами, но и скотом, инвентарем,