"Александр Поповский. Пути, которые мы избираем" - читать интересную книгу автора

питания образовали временную связь с двигательным механизмом кишечника.
Опытами заинтересовался и Быков. Он подолгу изучал больного, задавал
ему вопросы и получал ответы на ленте, написанные движениями кишечной петли.
Беседы носили такой примерно характер.
- Мне говорили, - спрашивал Быков, - что вы любите бульон. Верно ли
это?
- Верно, - удивленный неожиданным вопросом, отвечал испытуемый.
- Хотите, вам сейчас его принесут?
- Можно, не возражаю.
Перо аппарата делало резкое движение, кишечная петля подтверждала
готовность к еде.
- Вы будете есть навар из прекрасной индюшки. Вам сейчас накроют на
стол.
Кривая на аппарате росла, сокращения кишки становились все резче.
- В вашем бульоне, - продолжал ученый, - будут и овощи. Свежие, вкусные
овощи. Перед обедом мы предложила вам водку и селедочку. Вы любите, кажется,
и то и другое?
Ответ организма последовал тотчас: перо аппарата высоко подскочило,
вычерчивая гребень нарастающей волны. Речь Быкова вызывала немедленной
импульс из мозга к кишечному тракту. Вновь подтвердилось высказывание
Павлова: "Окружающий мир отражается в мозговой коре человека не только в
красках, формах, звуках и т. д., но и символически - в виде мимики, жестов,
речи и письменности. Одна из основных особенностей человека - это наличие у
него специальных форм социальной сигнализации. Слово, раз связанное в мозгу
с понятием предмета, служит для человека тем же, что звонок и метроном для
лабораторного животного".
Временные связи исчезают, если их не подкреплять. Движения кишки у
больного - ответ пищевого рефлекса, а речь ученого - условный его
раздражитель. Что, если эту сигнализацию сделать бесплодной? Исчезнет ли
временная связь?
Быков приступает к проверке своего предположения. Он обсуждает с
больным вопросы вкуса и полезности пищи, но не кормит его. Аппарат
запечатлевает перемену: гребень диаграммы падает, запись идет все ровней и
ровней, пока петля кишки не обретает покой.
Так, искусное описание торжественного обеда на страницах романа
оставляет нас спокойными и волнует запах стряпни, когда она готовится для
нас.
Еще одну услугу оказал физиологам этот больной: его рана подсказала
ассистентке методику опыта на лабораторном животном. Была разработана и сама
операция. Один край кишки прирастили к отверстию живота, другой наглухо
зашили. Получилось нечто вроде бутылки, торчащей горлышком наружу. Нервные и
кровеносные пути были при этом сохранены, и отрезок жил как бы общей жизнью
с пищеварительным трактом. Подобно маленькому желудочку, созданному
Павловым, кишечник собаки разделили на две неравные части: большая служила
организму, а меньшая - науке.
Риккль могла наконец приступить к давно задуманному опыту. Она
запирается в камере, теперь ей ничто не должно мешать. Собака неспокойно
ворочается в станке, скулит, завывает: непонятные манипуляции с открыванием
отверстий на брюхе, вливанием и выливанием растворов ей надоели. Ассистентка
настойчиво творит свое дело. В трех бюретках перед ней сапонин -