"Александр Поповский. Пути, которые мы избираем" - читать интересную книгу автора

инженером-гидрометеорологом. И все-таки она вернулась к физиологии.
- Вы слишком увлекаетесь, - говорили ей друзья, - уж очень у вас
широкое сердце.
- Наоборот, - возражала она, - очень даже маленькое и к тому же
склонное к большим заболеваниям. Кстати, оно смещено у меня вправо.
Эта анатомическая неудача природы не мешала ее сердцу быть одержимым
большими страстями. Пятнадцати лет Вероника Сергеевна Шевелева окончила
среднюю школу и спустя год приготовилась поступить на биологический
факультет. Ей рекомендовали выждать немного и тем временем подрасти. Она не
могла себе позволить тратить годы без пользы и, зачисленная в марте
следующего года, до мая сдала все экзамены по курсу. Напряжение это стоило
ей неприятных последствий: она вдруг обнаружила, что мир все более
интенсивно окрашивается в алые тона. Вернуть вещам их нормальную окраску
оказалось под силу лишь опытному окулисту. Сновидения девушки также
приобрели несообразный характер: много времени спустя после экзаменов она
все еще будила домочадцев взволнованными речами, обращенными к воображаемому
экзаменатору.
Девятнадцати лет, на пятом курсе университета, она в лаборатории Быкова
изучает строение нерва. Год спустя она заканчивает биологическое отделение и
защищает работу на тему о влиянии фармакологических веществ на нерв. Откуда,
казалось бы, такой интерес к нервному проводнику? Что ей до его способностей
переходить из состояния возбуждения в торможение?
Оказывается, что в строении нервной системы и ее деятельности молодая
студентка искала ответа на вопрос, что такое настроение. Как удается
человеку выразить свои чувства в красках и словах, изменять средствами
искусства настроение окружающих?
Оппонентом Шевелевой на защите дипломной работы выступил академик
Ухтомский. Он, отказывавший в этой чести кандидатам наук, проявил интерес к
дипломному сочинению студентки. Публично одобрив его, ученый выразил
уверенность в том, что девушку ждет плодотворное будущее...
Когда профессор Быков впервые увидел Шевелеву, низко склонившуюся над
нервно-мышечным препаратом лягушки, он долго не мог оторваться от глубоко
поразившего его зрелища. Игла, которой она работала, казалось, жила
собственной жизнью, говорила на своем языке. У студентки пятого курса были
тонкие пальцы, подвижные и чуткие, проницательный взор и девятнадцать лет за
спиной. Кто вдохновил ее часами глядеть сквозь лупу на нервные волокна? Кто
учил ее их расщеплять? Какая причина так влечет ее к нерву? Уж не искала ли
она в его таинственных недрах ответа на занимавшие ее фантазии?
На это она не могла бы ответить. Восхищенная и влюбленная в свой
мучительный труд, она владела искусством черпать радости там, где другому
это казалось невозможным.
Узнав ближе студентку, Быков сказал ей:
- Вас, видимо, занимает строение нерва. Не хотите ли вы посвятить себя
неврологии?
На этот вопрос последовал несколько странный ответ:
- Меня занимает все, что определяет характер человека.
Ученый улыбнулся. Проблема души не была его специальностью. Для ее
изучения еще не был поставлен ни один опыт.
- Всего лишь? И ничего больше?
- Нет, почему. Я люблю еще искусство.