"Дик Портер. Преданное сердце " - читать интересную книгу автора

пригороде Западного Берлина. Нам выдавалась казенная гражданская одежда, мы
месяцами не надевали военной формы, а наших суточных вполне хватало на
безбедную жизнь. Даже сидя дома, мы могли приятно проводить время и
прекрасно об этом знали.

В тот год не случалось и двух похожих друг на друга дней, но теперь,
оглядываясь назад, я все же устанавливаю некую закономерность. Мы даже
просыпались не так, как американские военные, жившие в паре миль от нас, в
казармах Эндрюз и Макнейр. У нас не было побудок. Вместо этого в семь часов
утра к нам стучалась уборщица и приносила кофе. Наши приемники были
настроены на спокойную музыку немецких и австрийских радиостанций. Передачи
американского военного радио были для тех, кто прозябал в казармах. Наверно,
в Берлине тогда шел и дождь, и снег, но сейчас я помню, как стою на балконе
и вижу деревья и особняки, утопающие в лучах солнца. Завтракать я иду в
кондитерскую в трех кварталах от нашего дома, где подают превосходный кофе и
HГ||rnchen. Там я беру с полочки номер "Берлинер моргенпост" и, заказав
вторую чашку, читаю о последних кознях русских.

Вернувшись в наш дом, я вместе с другими сотрудниками иду в кабинет
Маннштайна, нашего главного специалиста по проверке. Маннштайн - рослый
немец, в свое время удравший из армии вермахта на Крите. У него особый дар
раскусить каждого из многочисленных перебежчиков с восточной стороны и
определить, с кем из них стоит поговорить. Он притворяется то заботливым
отцом, то циником, то солдафоном, наводящим ужас на мальчишек в
восточногерманской форме. Поработав со всеми перебежчиками, попавшими к нему
за день, Маннштайн передает их нам для допроса. Нас, следователей, шестеро:
два сварливых немца, которые имеют опыт разведывательной работы и знают, что
делают, и четыре американца, которые попали в армию прямо со студенческой
скамьи и не знают, что делают, но очень стараются, и что-то у них все-таки
получается.

Паренек, доставшийся мне в это утро (источник, как мы называем таких
людей), - из части, расположенной в Эберсвальде, под Берлином. Приведя его в
свой кабинет, я достаю карты Эберсвальде и окрестностей. Тем временем
уборщица ставит на стол две бутылки пива. Это единственная хитрость, которую
мы применяем, - накачиваем источников пивом. Нам полагается пить вместе с
ними, а чтобы следователи не захмелели, уборщица приносит еще и кофе. Я
усаживаю источника так, чтобы свет падал ему на лицо, и хорошенько его
рассматриваю. Он весь в угрях, форму свою он не снимал, должно быть, уже
целую неделю, и у нее соответствующий вид и запах. Тем не менее паренек
производит приятное впечатление: угловатый, застенчивый. Такие ребята мне
нравятся больше, чем те, которые много мнят о себе. Я даю ему пачку сигарет,
он закуривает, и мы оба удобно усаживаемся, потягивая пиво.

По ходу беседы мой паренек начинает открываться. Родом он из
Франкфурта-на-Одере, в армии - полгода, уже давно решил при случае перейти
на западную сторону. Сержант в Эберсвальде донимал его как мог, ему
осточертело убирать казарму, когда другие шли в увольнение. Три дня назад
его отправили в караул в Восточный Берлин, он улизнул от остальных, перешел
в Западный Берлин (все это происходило за пять лет до постройки стены, и