"Дана Посадская. Чужая ("Тайны Черного рода" #4) " - читать интересную книгу автора

считать его хорошим человеком?
В дверь постучали. Или, скорее, поскребли, - Анабель сначала решила,
что это какое-то животное.
- Да? - отозвалась она.
Дверь отворилась. На пороге показалась, болезненно щурясь от полумрака,
царившего в доме, какая-то женщина. Сухопарая, довольно высокая. Лицо
желчное, с резкими скулами и впалыми щеками. Она замялась, глядя на
Анабель - то ли сомневаясь в чем-то, то ли осуждая.
- Вам что-то нужно? - вежливо спросила Анабель, не уверенная, впрочем,
что именно это нужно сказать.
- Вот что... - протянула женщина. Голос ее скрипел, как ржавые петли на
двери. - Говорят, ты ворожея. Можешь исцелять...
Анабель не понравилась эта женщина. Не понравился ее грубый голос и
почему-то очень не понравилось слово "ворожея". Она невольно ощетинилась,
глаза блеснули колючим зеленым огнем.
- Вы, наверное, ошиблись. Никакая я не ворожея, - ответила она.
Женщина истолковала это по-своему. Лицо ее вдруг посерело и обмякло;
она запихнула руку за пазуху и стала там что-то лихорадочно искать.
- Ты не думай, доченька, не думай, - забормотала она. Голос ее упал до
глухого влажного шепота и стал почти жалким. - Я за ценой не постою. Вот, у
меня видишь сколько? Ты только вылечи меня, родная, вылечи.
- Вылечить? От чего? - переспросила Анабель, не совсем понимая, о чем
идет речь. У женщины все было цело... ни переломов, ни ран. Разве может быть
что-то еще?
- Болезнь у меня. Семейная, - забормотала женщина. Она подошла совсем
близко; изо рта у нее сладковато пахло. - Всю мою семью свела в могилу, а
теперь вот и до меня добралась. Ни один врач мне не помог. Только на тебя
надежда, доченька. Вылечи меня, а я уж не забуду. - Ее выцветшие светлые
глаза взглянули в лицо Анабель, как глаза побитой бездомной собаки.
Что мне делать? - в панике подумала Анабель, - Я не могу ее исцелить,
не могу! Мне не жалко ее, ну совсем не жалко. Мне даже... противно. Как же
мне быть?!
Она посмотрела в отчаянии на женщину - на набрякшие розовые веки,
редкие волосы, сколотые на затылке. Но сухие руки с узелками твердых
маленьких мозолей, в которых никак не унималась дрожь. И вдруг... что-то
случилось. Неприглядная оболочка раскрылась перед Анабель, как створки
замшелой раковины, обнажив иссохшую, измученную душу.
Анабель невыносимо ясно ощутила бесцельное, тусклое существование этой
женщины. Унылая жизнь, разменянная на бесчисленные мелкие заботы. И
затмевающий, все, все вялые чувства и неумелые редкие мысли, страх смерти.
Страх слепой, инстинктивный, животный, и от этого тем более мучительный.
Существо, так и не понявшее что значит жить, цеплялось за эту жизнь
бездумно и отчаянно, как цепляется мышь, утопая в ведре с грязной водой.
И Анабель вновь ощутила... это. Как удар тока, как боль, выбивающая
слезы из глаз, ее поразила жалость. Ей стало жалко, жалко эту женщину. Эта
жалость открылась внутри как пустота, как жажда, требующая утоления. Она
сжала зубы, сжала руки до боли в суставах - и захотела. Захотела, чтобы эта
женщина была здорова. Чтобы у нее все было хорошо. Она хотела этого, хотела!
... Анабель расцепила холодные руки и мягко взглянула на женщину. После
взрыва силы ее глаза потемнели и горели, как у сытого тигренка.