"Дана Посадская. Леди Рут (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

лежавшей перед ним в отчетливо звенящем полумраке; свободно раскинувшей
тело, точно на свадебном ложе. Судьбе, так пристально смотревшей на него
стремительно темневшими глазами цвета дикой вишни.
Что она видела? Слишком мало или слишком много? Все или ничего? Кем он
был для нее - всего лишь сосудом, наполненным алым горящим нектаром, который
она осушала до дна, без мысли, без чувства, без тени сомнений? Или она -
юная, вечная, древняя, плоть от плоти разбитой луны и жгучего горного
ветра, - понимала, как не способен понять ни один человек, всю его тайную
неизъяснимую суть? Видела его одновременно и ярко-розовым щебечущим
ребенком, которым он был когда-то, и седым стариком, скорченным, словно
коряга, которым уже никогда не станет?
Она прикасалась к брони его гордости, предубеждений и полудетских
иллюзий, - и латы слетали, как лепестки порыжевших осенних цветов. Его тело
стало совсем прозрачным; вся его жизнь кровавым дождем излилась в холодную
плоть мертвой Данаи и напитала ее.
Его душа вырывалась наружу вместе с последними клейкими сгустками,
сползавшими с полиловевших губ. Она заплясала в теплеющей чаше ладоней
принцессы....
Он был еще жив. Сердце, спотыкаясь и содрогаясь, сотрясало рваные
струны выпитых вен. Души не было; не осталось больше ничего; ничего, во что
можно было бы верить...Только холод и тьма - два глаза на белом пустынном
лице невесты, богини, спящей принцессы, без сожалений отнявшей его молодую
кипящую кровь, его волю, его бесполезную жизнь...
Последние вспышки угасающего пламени зашипели и растворились в ледяной
воде. В эти доли секунды, длившейся вечно, он вдруг увидел весь мир -
гобелен, заткавший и небо, и землю. А она небрежно спарывала острыми зубами
почти неразличимую маленькую жалкую фигурку ... Его...
Вся жизнь, рассыпаясь, точно упавшая колода карт, промелькнула перед
его глазами. Каскад образов - болезненно четких и мучительно расплывчатых,
ослепительных и акварельно прозрачных. Но не было в этой колоде ничего,
подобного этому мигу. Мигу, когда он, ничтожный и полузабытый, растворялся в
каменной плоти принцессы, возившей в его цепеневшую шею два острия, и пившей
вино его жизни...
Все поплыло. Она окружила его золотисто-алым маревом глаз, дурманом
густо увлажненных губ, кровавыми снами, цепями волос и призывно изогнутых
рук. И он без оглядки шагнул в никуда, в ее бездну, в ее пустоту, в ее
холод, в ее черное лоно, где все исчезает и ничего не рождается...
И вот все ушло, осталась только она. Единая, как темнота, связавшая
небо и землю.
Он ни о чем не жалел...

...Я встала. Алые перчатки до локтей пылали на моих руках, алые мазки
обжигали полураскрытые губы. Эту кровь не смыть. Она вечно со мной. Но я и
не хотела.
Я опустила веки, смакуя, вспоминая, прислушиваясь к собственному телу.
Мое сердце отстукивало новый ритм; новая жизнь оживила мою смерть.
Мир вокруг был цельным сияющим черным янтарем.
Мир был моим. В эту ночь и во все бесконечные ночи. Вчера и сегодня, и
завтра...
Завтра явится новый отважный герой, чье сердце томится по невозможному.