"Олег Постнов. Отец" - читать интересную книгу автора

слишком знаком.
Принадлежал он некой Эле, светловолосой соседке Дозорского с верхнего
этажа и его бывшей подружке; весь "секретик " тоже был явно делом ее
рук. От общего ли несовершенства мира, о котором Дозорский, впрочем,
пока ничего не знал, или по причинам еще более тайным, их дружба после
краткого, но радостного для обоих начала повредилась и распалась чуть не
сама собой, у всех на глазах. Что тут сыграло роковую первую роль, что
вторую, сложно было бы теперь решить. Конечно, в свой черед стена
подъезда была украшена магической формулой с знаком "плюс "; конечно,
"жених и невеста ", древнее, как упрек творца, тоже было пущено в ход.
Hо и без них мелкие размолвки лишь ждали минуты, чтобы обратиться в
ссору. Ссора перешла в драку (Дозорского хлопнули по носу, а он сам, не
зная, что делать, как-то неловко схватил Элю за руку, оцарапав ей
локоть). Тощее перемирие омрачилось скорым предательством, и после того
зной вражды уже не ведал прохлады. Обе стороны чуждались друг друга,
однако ж числили друг за другом долги, и индеец как раз тоже составлял
важную часть контрибуции, на которую претендовал Дозорский. Переходя к
нему в руки, он восстанавливал, на взгляд Дозорского, попранную
справедливость, о том же, что в свою очередь могли потом взыскать долг с
него самого, Сергей Михайлович как-то не подумал... Впрочем, ему
помешали.
Только что он, отбросив стекло и извлекши индейца из его могилы,
сунул его в карман штанов и протянул руку к совку, готовясь тщательно
скрыть следы грабежа, как за его спиной совершенно неожиданно раздалось
чье-то сопение и шмыганье носом. Дозорский стремительно обернулся. Он,
конечно, знал, кого увидит, и точно: его приятель, коротышка-Андрюша,
называемый по ряду примет Андрюшей-Хрюшей, стоял и наблюдал за его
действиями, от интереса расслабив и даже опустив нижнюю губу. Дозорский
взбесился.
Собственно, Хрюша был по натуре своей безобиднейшей мирной тварью, к
тому же забитой до глупости. Он любил Дозорского, так как тот снисходил
к нему и его жалел (мама разъяснила как-то Сергею Михайловичу, сколь
худо обращаются родители с Хрюшей, чем довела его самого до слез) и,
кроме того, никогда его не обижал, хотя, правда, другие тоже не трогали
бедного Хрюшу. Hо теперь Дозорский весь кипел. Этот дурак мог, пожалуй,
и проболтаться, и даже без толку было его предупреждать, разве только
пугнуть. Сжав кулаки, он вскочил с колен и шагнул к Хрюше.
- Ты чего? чего?.. - в ужасе забормотал тот, сразу побледнев и
отступая.
Бледность его в свою очередь испугала Дозорского.
- Я... Ты дурак... Я тебя звал, что ли? Щас как дам! - бормотал он
бессильно, опустив руки.
Андрюша-Хрюша понял, что его бить не станут. Тотчас обычный цвет
вернулся к нему, а в маленьких глазках замелькала обида.
- Ладно-ладно, - проговорил он, мстительно щурясь. Он, конечно, не
думал мстить. Hо этот прищур и хлипкое "ладно-ладно " - Это было все,
чем он мог отплатить миру за все невзгоды.
Дозорский был растроган им.
- Hу... ты не злись, Хрюшенька, - сказал он покаянно (Хрюшу звали так
не только за глаза). - Я тут хотел "секретик " спрятать, - он посмотрел