"В. Постнов. Заира" - читать интересную книгу автора

В.Постнов

Заира

Мое имя Заира. Это арабское имя, хотя живу я в Стамбуле. Я ненавижу
русских.
Не всех. Я знаю, язык существует для того, чтобы говорить о добре -
пусть даже молчание надежней. И в той стране, прилипшей, как красный
лоскут, к глобусу, есть, конечно, много людей, таких же как я; но не о
них речь. Их не бывает здесь. Их держит железный занавес. А к нам приез-
жают те, кто держит его. Кто его создал. Внуки тех, кто расстрелял моего
деда.
Мой дед был русский. Он был купец, его жена, моя бабка - дворянка.
После Первой Войны их семья помогла спастись пленным из Турции: те уми-
рали с голоду в поселениях на Урале. Затем они были обменены на русских
солдат. Один из них стал важным чиновником при Президенте. Он пригласил
деда в гости в Турцию. Железный занавес приподнялся на миг - но это был
трюк мышеловки. Когда дед вернулся домой, его обвинили в связи с турец-
кой разведкой. Был процесс. Все кончилось на восточный лад: публичной
казнью всей семьи на площади в К***. Когда я рассказала это кое-кому из
эмигрантов, они не хотели верить. Впрочем, другие считали, что от крас-
ных можно ждать всего - и не особенно возмущались.
Моего отца - грудного ребенка - спас двоюродный брат деда. Ему уда-
лось скрыться и пешком уйти в Польшу. Оттуда он уехал в Стамбул. Чинов-
ник, друг деда, лишился власти по смерти Камаля. Все же он добился льгот
для русского с ребенком и потом много лет помогал нам. Я родилась в год
его смерти (отец женился на турчанке). Его звали Абу Бакр. Он скончался
семидесяти шести лет от роду, я всегда его чтила и звала в молитвах "де-
душка Абу".
Тот человек, о котором я хочу рассказать, приехал из России с дипло-
матической миссией. Мой приятель был чичероне при посольстве и познако-
мил нас с ним. О, я была в восторге от этого знакомства! Мне было шест-
надцать лет, и я ничего лучше не могла вообразить себе в самой жаркой
своей мечте. Он будто нарочно был создан для меня. Никогда не забуду,
как он удивился, что я говорю по-русски.
Он выглядел крепким, подтянутым, с деловой улыбкой на пухлом лице, но
когда она гасла, он гас вместе с ней. Тут сразу было видно, что он стар,
или не стар, но в летах. Пот проступал у него на лбу и на голове, между
редких волос, расчесанных прядками. Из-под глаз вывешивались мешочки,
щеки бледнели, на шее появлялись пятна. Он ненавидел Турцию. Говорил,
что не встречал нигде более грязных женщин. Что не может видеть старух и
их папирос. Что из стоков воняет, и что он не подходит к морю, так как
"вся эта дрянь" течет именно туда. Мне он делал комплименты за мой евро-
пейский вид и за убранство квартиры: я, разумеется, тотчас отвела его к
себе.
Должна признать, он вел себя как джентльмен. Стороной наведался о мо-
ей цене. Я назвала цену вдвое бульше уличной (ему известной), но добави-
ла, что он может вовсе не платить: как он видит, я не нуждаюсь. Он огля-
делся. Мой отец преуспел в табачном деле. Кроме мебели были портреты -
моих предков, невесть как добытые им. Их глаза глядели со стен, чего не