"Виктор Александрович Потиевский. Странствия и судьба Чанга (сб. "Полосатый Эргени") (о животных)" - читать интересную книгу автора

В. Потиевский

СТРАНСТВИЯ И СУДЬБА ЧАНГА

(сб. "Полосатый Эргени")

Зверь шел по распадку. На мгновение остановился, прислушался, едва
подергивая кончиком длинного, нервного, подвижного хвоста. Бесшумно
ступая мягкими лапами по опавшей желтой листве, по зеленому хвощу и
пожухлым осенним травам, он спустился к ручью. Приник грудью к земле, и,
едва касаясь воды пушистым белым подбородком, долго и с удовольствием
пил чистую прохладную горную воду, осторожно, по-кошачьи, лакая ее
широким розовым языком. Огромная светло-коричневая мочка носа мокро
поблескивала на утреннем солнце, длинные усы шевелились, потому что Чанг
во время питья всегда морщил щеки.
Он жил здесь уже одиннадцать лет. Бродил по долинам, склонам и
распадкам родных своих отрогов Сихотэ-Алиня, охотился, отдыхал, играл,
чаще всего один, резвясь, бегая и прыгая, особенно по первому снегу.
Правда, с годами он стал сдержаннее - и резвился теперь реже, чем в
ранней молодости, и волновался меньше в ожидании добычи.
Встреч с людьми он избегал всегда Хотя и влекло его к человеку
сильное, подчас почти неодолимое любопытство, но он всегда помнил ту
верную науку, которая вошла в его мозг вместе с материнским молоком, -
сторониться людей, обходить их жилища. Он уже давно ушел от матери,
ушел, когда ему было три года, но строго соблюдал все, к чему она
приучила его. Опытная старая тигрица, она передала своему питомцу не
только навыки и приемы охоты на изюбра или на кабана, она научила его
внимательности и осторожности, без чего не прожить в тайге даже тигру. И
главное, научила относиться уважительно к грозному соседу, уже давно
пришедшему в тайгу, к человеку Чанг помнил свою мать. После ухода от нее
он встречался с ней в тайге всего только два раза, они весело играли,
катаясь по январскому снегу... Но это было давно, ему тогда еще не
исполнилось и пяти лет. Потом больше никогда он не видел ни матери, ни
ее следов. Он не знал, что той же зимой ее убили браконьеры. Убили,
чтобы она не охотилась и не ходила там, где они стреляют изюбров.
Низиной он обошел склон сопки. Его длинное крупное тело беззвучно
скользило между стволами дуба, ольхи и осины, корейского кедра и
амурского бархата (1). Яркие, желтые спина и бока, покрытые черными
поперечными полосами, словно сливались с пестротой осенних лесных
красок, и тигр был почти невидим. Шкура плавно и быстро перекатывалась
на лопатках и бедрах, подчеркивая выпуклость и совершенство могучей
мускулатуры зверя. Было по-прежнему тихо, только щебетали и пели ранние
птицы, радуясь солнцу.
Но вот Чанг замер, вытянув стрелой хвост, поднял голову, чуть
приподняв верхнюю губу, и пошевелил усами, тщательно внюхиваясь в тишину
леса. Потянуло знакомым и влекущим духом. Пригибаясь к земле, длинной
тенью тигр проскользнул вперед и снова замер. Теперь он ясно различил
запах кабана, но этот запах обеспокоил его. Кабаном пахло и у самой
почвы, и повыше, запах добычи висел в воздухе, щекоча ноздри, раздражая
и волнуя хищника. Но было в этом духе и что-то неприятное, беспокоящее,