"Виктор Александрович Потиевский. Утес Белой Совы (сказка для взрослых и детей)" - читать интересную книгу автора

семьдесят назад у знакомого домового в лесной, покинутой людьми деревне.
Не только подбором жертв и подготовкой обвинений, но и самой расправой
занимался подлешик. Увлеченно и с удовольствием. Несчастные зайцы и косули
жалобно плакали, и это доставляло ему радость. Он никогда не улыбался, но
его сморщенное старое личико, его узкий морщинистый лоб, прикрытый седой
челкой, словно излучали в такие минуты восторженный свет победы, власти над
беззащитным зайчонком или белочкой. Только ради этих мгновений расправы,
безграничной власти над жизнью и смертью жертвы, он и выполнял большую и
трудную работу Главного Вынюхивателя.
Синий Фарг очень ценил подлешика и уважал. Где еще найдешь такого
аккуратного и трудолюбивого в своем злодействе помощника? Ведь единственной
платой за его труд была расправа над жертвой. Больше платить было нечем. Но
подлешик Фир и не ждал платы. То, чем ему платили, было для него дороже
всего.
Старый Леший не получал наслаждения, как Фир, от расправы. Но давно уже
привык к этому действу. Тот, кто очень долго руководит казнью или расправой,
привыкает к этому, как к обычному, даже необходимому факту жизни. Если бы
вдруг кто-то сказал Фаргу, что обвиняемый не виновен, и его надо выпустить
из Казнительной Канавы, Леший бы просто не понял этого. Такого не бывало
никогда. Если уж кого притянули сюда, тот отсюда не выйдет ни живым, ни
мертвым.
Иногда в день казни к Канаве приходила и Бреха. Посмотреть на жертву,
покуражиться. Именно приходила. Вот уже четыреста лет, как ведьма не могла
летать. После той памятной битвы со Страшной Росомахой Харой. Тогда, в пылу
борьбы Бреха не заметила тяжелого ранения, нанесенного когтями Росомахи, и
даже улетела в горячке. Но на следующую ночь уже не только летать не могла,
не сумела даже подняться.
Год она пролежала в корнях старой лиственницы, излечиваясь ее соками и
духом. Потом окрепла, поправилась, но летать уже не смогла никогда. Правда,
она прыгала, прыжки ее были длиной в тридцать, сорок, а то и пятьдесят
шагов. Это был небольшой полет, но подняться над деревьями Бреха уже не
умела. Увечье оказалось неизлечимым.
Ведьма редко навещала синего Фарга. Ей было приятно, как и подлешику,
наблюдать за муками жертвы, но Бреха была очень занята. Ей всегда не хватало
времени в ее упорной многовековой работе над поиском нового чудодейственного
Зелья Власти. На это зелье она возлагала очень большие надежды. Найдя его,
она не только станет летать, она обретет неимоверную силу над Лесом. И над
синим Фаргом, с которым она, Царица Ночи, была, к сожалению, пока на равных.
И над этими волками, и главное, над их седым вожаком Вергилом, над которым
(только она это знала!) ведьма не имела никакой власти.
Все ночи напролет, иногда даже днем, закрывшись наглухо от дневного
света, Бреха плавала в ядовитых парах в Черном Шалаше на Холме Тревог, куда
не смела залетать ни одна птица, даже желтоглазая сова Неясыть, единственная
из всех, к кому ведьма относилась терпимо.
Старый Леший не особенно радовался, когда его навещала Бреха. Он знал,
чувствовал, видел, что ведьма очень недовольна тем, что он, синий Фарг, а не
она, Царица Ночи, владеет Казнительной Канавой, и при помощи Канавы держит в
страхе лесных жителей. И он знал, что она ищет: столетие за столетием
пытается получить свое проклятое могучее зелье, которое выполнит все ее
желания. Внезапно в Канаву плюхнулся подлешик. Почтительно склонив голову,