"Светлана Потоцкая, Наталья Потоцкая. Убийство и Дама пик " - читать интересную книгу автора

дыхание, зажила нормальной жизнью. Точнее, жила до сегодняшнего дня, пока
нелегкая не понесла меня поглядеть на прежнее место жительства.
Выкурив сигарету, я обрела способность соображать. Да, воистину дважды в
одну и ту же реку войти невозможно. Там, где сейчас красуется вывеска "Камины",
раньше было уютное маленькое кафе, куда я любила заходить по дороге из
издательства домой, потому что там варили удивительно вкусный кофе по-турецки.
Вместо табачной лавочки - обменный пункт, вместо продовольственного магазина -
элитный обувной салон. Практически все изменилось. Ну и что, спрашивается, я
хлюпаю носом? Что было, то было, и нечего изображать вселенскую скорбь.
Я вытащила пудреницу и произвела инспекцию лица. То, что я увидела,
целиком и полностью отражало краткое и емкое определение: "Без слез не
взглянешь". Нет, в таком виде невозможно ехать домой - в переполненном вагоне
метро, через полгорода. Нужно привести себя в порядок, а заодно и окончательно
успокоиться. Где-то тут существовало еще одно кафе, которое запомнилось мне
тем, что там было нечто вроде отдельных кабинок: диваны с высокими спинками
надежно закрывали сидящих за столиком от соседей слева и справа. Ну конечно,
вон там, в переулке, в двух шагах. Вывеска "Черный лебедь" видна даже отсюда,
так что можно попытать счастья. Надеюсь, там еще не взвинтили цены до уровня
"Метрополя". А то с наших коммерсантов станется...
"Черный лебедь" приятно порадовал меня тем, что народу там оказалось
совсем немного, а цены можно было пережить. То есть чашка кофе меня не разорит,
могу себе позволить даже две. Посижу, покурю в цивилизованной обстановке,
поправлю лицо. А там и домой можно отправляться. Тем более, что к определенному
часу мне возвращаться необязательно, я женщина свободная, хотя у меня есть
друг, с которым мы вот уже полгода ведем общее хозяйство, как принято отмечать
в делах о присуждении алиментов или признании законности ребенка. Однако и он,
и я признаем право личности на независимость, причем признаем не декларативно,
а на деле.
Сегодня, например, я сорвалась из дома за вожделенным гонораром, не
предупредив об этом Андрея. Точнее, я вообще с ним не общалась со вчерашнего
утра, когда он, поговорив с кем-то по телефону, в страшной спешке умнался,
бросив мне на ходу:
- Созвонимся!
За полгода полусовместной жизни я уже привыкла к тому, что мой друг
может несколько суток подряд не подавать никаких признаков жизни, причем вовсе
не потому, что я ему надоела, - просто работа у него такая. Не скажу, чтобы я
была от этого в восторге, но бачили очи, шо куповалы... Моя же свобода была
ограничена лишь тем, что я должна была по мере возможности ставить Андрея в
известность о своих передвижениях по городу, а также о ближайших жизненных
планах. По закону всеобщей подлости именно сегодня он должен приехать ко мне и
теперь наверняка теряется в догадках, куда меня могло понести. Или ни в чем не
теряется, а просто прилег на минутку на диван и, как это обычно бывает, заснул
сном праведника, оставив верный пейджер в прихожей, где тот может пищать до
второго пришествия.
Если вдуматься, это самая правильная линия поведения, особенно со мной.
Мой покойный муж держал меня, что называется, в строгом ошейнике - шаг вправо,
а тем более влево считал даже не попыткой к бегству, а изменой Родине, со всеми
вытекающими из такого режима последствиями. Но я любила его, и это удерживало
меня от демонстраций в защиту моей свободы. Его смерть стала для меня
трагедией, но никому другому я уж точно никогда не позволю так мной