"Джерри Пурнель. Наемник (роман) Цикл Кодоминиум 3/5" - читать интересную книгу автора

пластиковый лист, сравнивая лицо Джона с фотографией, затем читая нижние
строчки. Он присвистнул. - Гранд Сенатор Мартин Грант. Назначен другом ВК,
никак не меньше. С ним у тебя за спиною, я бы не удивился, что через
несколько лет ты обгонишь меня в чинах.
- Сенатор Грант - бывший студент моего отца, - пояснил Джон.
- Понятно, - Хартманн вернул приказ и сделал Джону знак сесть рядом с
ними. Затем он повернулся к одному из гардемаринов. - Что же до вас,
мистер Бэйтс, то я-то не вижу юмора. Что такого забавного в том, что один
из ваших собратьев-офицеров затерялся среди колонистов? Разве вы никогда
не терялись?
Бэйтс неловко поежился. Голос его был высок и Джон понял, что он был
не старше, чем он сам.
- А почему он не показал карточку со статусом налогоплательщика? -
спросил в ответ Бэйтс. - Они бы отвели его к офицеру. Разве нет?
Хартманн пожал плечами.
- У меня ее нет, - ответил Джон.
- Гм. - Хартманн, казалось, отпрянул, хотя на самом деле он не
шевельнулся. - Ну, - произнес он, - мы обычно не получаем офицеров из
семей Граждан.
- Мы не Граждане, - быстро сказал Джон. - Мой отец - профессор
Университета Кодоминиума и я родился в Риме.
- А... - протянул Хартманн. - Долго вы там жили?
- Нет, сэр. Отец предпочитает быть наведывающимся членом факультета.
Мы жили во многих университетских городах.
Ложь пришла теперь легко, и Джон подумал, что профессор Фалькенберг,
вероятно, поверил в нее после того, как столько раз ее повторял. Джон-то
лучше знал: он видел, что отец отчаянно добивался стабильности положения,
но всегда, всегда наживал слишком много врагов. Он был слишком прям и
слишком честен. Одно объяснение - он - мятежный сукин сын и не мог ни с
кем поладить. Это другое. "Я так долго жил в такой ситуации, что она меня
больше не волнует. Однако, приятно было бы иметь родной дом, я думаю".
Хартманн расслабился.
- Ну, по какой бы там ни было причине, вы, мистер Фалькенберг,
поступили бы лучше, если бы устроились родиться налогоплательщиком в
Соединенных Штатах. Или советским членом партии. К несчастью, вы, как и я,
обречены оставаться в нижних рядах офицерского корпуса.
В голосе Хартманна чувствовался след акцента, но Джон не мог точно
определить его. Немец, конечно. В боевых частях КД было много немцев. Этот
немец, однако, был необычным. Джон достаточно долго жил в Гейдельберге,
что научиться многим оттенкам немецкой речи. Восточный немец? Возможно.
Он понял, что другие ждали, что он что-нибудь скажет.
- Я думал, сэр, что в службах КД существует равенство.
Хартманн пожал плечами.
- В теории, да. На практике - генералы и адмиралы, даже капитаны
кораблей, всегда, по-видимому, бывают американцы или советские. Это не
предпочтение офицерского корпуса, мистер. Между собой у нас нет никаких
стран происхождения и никакой политики. Никогда. Флот - наше отечество и
наше единственное отечество. - Он взглянул на свой стакан. - Мистер Бэйтс,
нам нужно налить еще стакан и для нашего нового товарища. Мигом.
- Есть, сэр. - Коротышка-гард оставил каюту, пройдя по пути