"Лев Правдин. Область личного счастья. Книга 1" - читать интересную книгу автора

- Да уж придется. А ты не робей. Я тебя не дам в обиду: так прижму на
работе, спать забудешь. Ты, дроля, не делай страшные глаза.
Валентина Анисимовна, подавая гостю полотенце, посмотрела на мужа с
укоризной.
- Очень тебя глазами застращаешь. А со своей работой не торопись. Вот
человек поживет, осмотрится да отдохнет. Он, гляди-ка, наработался -
настрадался.
- Командир, - засмеялся Иван Петрович. - Вот она как тут командует...
Виталий Осипович вернул полотенце хозяйке и сказал ей:
- А Иван все-таки прав. Работать надо. Без дела я пропаду. Вы это
понимаете.
- Я понимаю. Только если человека не кормить, мало от него толку. Ну,
идите за стол.
А за столом, как и полагается при встрече, выпили и начали вспоминать
годы, прожитые вместе, и рассказывать, что произошло с каждым в отдельности.
Дружбе их насчитать можно было лет пятнадцать. В то время они называли
друг друга Иван и Витька, Иван был постарше. Вместе валили лес в камской
парме-тайге. Вместе пошли на курсы десятников. Сидели за партами, один -
кряжистый, здоровенный, другой - поменьше, но тоже - не попадайся под
горячую руку. Лохматые, упорные, нелюдимые, ошалевшие от городского шума.
Нехитрую науку постигли без труда. Виталий сказал:
- То, чему здесь учат, мы давно уже забыли. Пойдем, Иван, дальше.
Пошли дальше, на курсы механизации лесоразработок. Потом потянуло в
лесной техникум. И здесь пришлось им расстаться. Виталий уехал в
строительный институт, а Иван остался в техникуме доучиваться.
На этом, казалось бы, и конец дружбе. Разъехались - и забыли один
другого.
Нет, незабываема та дружба - без частых писем, условных встреч и
душевных разговоров под звон стаканов. Незабываема дружба, если она таится
где-то глубоко в сердцах и довольно намека одного, чтобы она, дружба эта,
сказала свое мужественное короткое слово.
Началась война. Виталий Осипович командовал саперным подразделением.
Был расчетлив и смел. Не совался в воду, не найдя броду, знал, где придется
упасть, и успевал подостлать соломки, а в то же время был уверен, что
смелость города берет.
Воевал самоотверженно, получал ордена и уже помышлял о форсировании
германских рек и штурмах вражеских городов. Он рвался в Германию со всей
ненавистью, со всей злобой глубоко оскорбленного человека.
В Германии томилась его невеста. Ее увезли туда насильно, как увозили
многих русских девушек.
Он лишился покоя. Сидеть на месте не мог. Надо было идти, бить их, бить
и снова идти. Ведь она там, в зачумленном, зловонном логове, его чистая,
кроткая Катя.
Только движение приносило ему покой. При форсировании одной реки он
проработал ночь в ледяной воде и первым вывел свое подразделение на
противоположный берег. Здесь он был ранен. На ампутацию не согласился, хотя
левая рука, страшно распухшая, казалась совершенно безнадежной. Он должен
вернуться на фронт. А как он вернется туда безрукий?
Но и с двумя руками на фронт его уже не пустили. Он брал приступом не
менее яростным, чем на фронте, различные воинские инстанции, но ничего не