"Лев Правдин. Область личного счастья. Книга 2" - читать интересную книгу автора

Она обернула к нему обветренное, румяное лицо и, блеснув белыми зубами,
выкрикнула непонятное слово:
- Клипсы!
И все засмеялись.
Виталий Осипович от смущения нахмурился и пошел, соображая, что это за
вещь - клипсы, которые вдруг до зарезу стали нужны всем девушкам сразу. Судя
по веселому смеху, с каким было выкрикнуто незнакомое ему слово, он решил,
что вещь это не серьезная, но, по-видимому, очень необходимая в девичьем
быту.
Хотел спросить, но постеснялся. Спросишь, а вдруг клипсы такая вещь, о
которой вслух не принято говорить. В общем, одно было ясно, что даже и такой
мелочью, если она зачем-то нужна, не следует пренебрегать на строительстве
комбината.
Но клипсов (черт их знает, что это такое!) тоже не хватало. Не хватало
и кавалеров, которые приглашали бы в кино и на танцы, которые становились бы
женихами, умножая радость в общем нелегкой девичьей жизни на севере диком.
Не хватало обычного человеческого тепла, оставалась неутоленной жажда
семейного тихого счастья.
Честное слово, они заслужили тихое семейное счастье, эти девушки, как и
все, кто приехал сюда, в тайгу, в болото строить комбинат, ставить свои
дома, создавать семьи. Они хотят от жизни гораздо меньше, чем им полагается.
Война научила отдавать все, удовлетворяться немногим и радоваться тому
немногому, что выпадает на их долю.
Корнев продолжал считать, что так и должно быть, что надо отдавать
всего себя без сожаления с единственной надеждой на будущее. Он даже считал
мечты о личном счастье преждевременными, а значит, вредными.
Но жизнь торжествующе разрушала его пуританские убеждения. Она
вламывалась во все щели со всеми своими заботами, страданиями, радостями, с
неистребимой жаждой не только строить, но и любить, есть досыта, покупать
клипсы (а, черт!), танцевать, читать хорошие книги. Не только отдавать, но и
получать. Люди хотели жить. Они имели на это право.
Думая так, он добрался до мысли, что и революция-то совершена только
для того, чтобы люди жили лучше, чтобы они жили совсем хорошо. И на войне,
которая недавно окончилась, мы отстаивали свое право жить так, как хотим.
Когда он вошел в контору, секретарша - высокая, смуглолицая девушка с
трагическим взглядом карих глаз и резкими движениями поднялась со своего
стула. Она высокомерно ответила на приветствие начальника и молча пошла
следом за ним, прямая, суровая, непреклонная.
Ее звали Акулина, но она не любила своего имени и требовала, чтобы ее
называли Лина. На работу она приходила всегда в одном и том же темно-синем
платье и щегольских начищенных сапожках. Когда было холодно, куталась в
бурый пуховый платок.
Не ожидая, пока Виталий Осипович снимет шинель, она подошла к своему
месту с левой стороны стола и начала докладывать обо всем, что произошло за
время его отсутствия.
Когда он, потирая озябшие руки, уселся за стол, Лина положила перед ним
текст телеграммы, где предписывалось агенту по снабжению С. Факту срочно
выехать на стекольный завод и добиваться выполнения наряда на стекло.
Телеграмму, как и было условлено, составил начальник снабжения, но он сам не
хотел или боялся посылать толкача, предоставив это делать другому.