"Лев Правдин. Область личного счастья. Книга 2" - читать интересную книгу автора

- Лина? - спросил он, не доверяя своим глазам.
Она надменно повернула к нему свое лицо, казавшееся особенно темным от
синего света, отбрасываемого абажуром. В нежных смуглых ушах сверкали
золотые колечки сережек. Она стояла прямо, как всегда у стола в его
кабинете, но глаза ее казались пустыми и ничего не видящими.
- Пальто снимете?
- Пожалуйста, если вы этого хотите, - безразлично ответила она.
Предчувствуя недоброе и вспоминая недавний разговор с Иванищевым,
Виталий Осипович помог ей снять серо-зеленое пальто, перешитое из шинели и
похожее на шинель. Ее платье оказалось такого яркого красного цвета, что все
кругом, вся избушка вдруг осветилась тревожным светом пожара.
Пока он пристраивал ее пальто на гвоздь у двери, она машинальным
движением смуглых рук поправила волосы.
Он хмуро предложил ей стул. Она села. Предложил чаю. Она отказалась. Не
зная, что сказать, как держать себя, он стал искать папиросы. Их нигде не
было. Наверное, остались в плаще, там, под потолком на шесте. Самое время
сейчас лезть за ними. Зачем она пришла? Раздраженно он спросил:
- Что случилось?
- Ничего еще не случилось, - тихо, не своим голосом проговорила она,
глядя на окно невидящими глазами.
"А черт, кажется, она истеричка. Не было беды. А казалась всегда такой
спокойной службисткой".
Не давая ему ничего сказать, она вдруг улыбнулась. Она расцвела.
Казалось, не от платья, а от ее улыбки распространяется этот неспокойный
жаркий свет, и он впервые увидел, что она может быть красивой, если захочет.
- Просто мне не везет. Вот вы спросили меня, хочу ли я работать с вами.
Я хочу. Очень хочу работать с вами. А пришлось сказать - нет. А вы ответили:
"О причинах не спрашиваю. Они меня не интересуют". Вас ничего не интересует.
Ну почему вы равнодушный такой и к себе и к людям? Я знаю, вы считали: перед
вами машина. И наверное, вы думали: работает - и хорошо, сломается - отдам в
ремонт или спишу, другую дадут. Я чувствовала, что вы думали именно так. И
это было очень обидно. Вот работаю с вами второй год, а вы, наверное, как
мое отчество, не знаете. Ведь не знаете? Ничего-то вас не интересовало,
кроме ежедневной сводки. Вот это платье в прошлом году сшила и не для кого
надеть. Подумала - и сегодня надела... Хорошо?
Он выслушал ее быстренький шепот, колючий, как царапанье поземки по
стеклу. Спросив, хорошо ли ей платье, она снова покоряюще улыбнулась.
- Простите, я папиросы достану, - растерянно и сумрачно сказал Виталий
Осипович и, взяв стул, пошел к плите. Шарил в карманах плаща и слушал ее
торопливые слова:
- И я такая же стала. Равнодушная. У нас в конторе штабной порядок
завела. Думала, если вы держитесь по-военному, значит, так надо. Время, я
понимаю, сейчас напряженное. Меня, как отвернусь, конторские зовут "наша
Акулька". А я словно и не слышу. Так, значит, надо. А вас тоже зовут со
страхом: "громобой". Надо так?
Закурив, Виталий Осипович снова сел против нее.
- Нет, так не надо, - ответил он. - Истерики тоже не надо.
- Этого от меня не дождетесь. Я сказала, что думаю. Вы старше меня.
Умнее. Научите.
- Вы у кого живете?