"Лев Правдин. Область личного счастья. Книга 2" - читать интересную книгу автора

- Да вы, оказывается, хороший, - каким-то очень мягким голосом
протянула она, доверчиво глядя на него.
Виталий Осипович вдруг вздохнул и рассмеялся:
- Эх вы, девчушка.
- Вот вам и девчушка. Думала, приду и останусь с вами. А если выгоните,
тогда уж... - Она махнула рукой.
- Ну и дура.
- Это уж наверное. А знаете, я хочу чаю. Давайте чай пить, и вы мне,
может быть, скажете, что мне делать.
Он выдвинул ящик из стола и достал оттуда кулек с сахаром и начатую
пачку печенья. Там лежали еще куски засохшего хлеба и покоробившиеся,
похожие на свежую щепу, ломтики сыра. Даже бисерная россыпь влаги лежала на
них, как свежая смола. Лина засмеялась и одобрительно, но так, что это
больше походило на осуждение, сказала:
- Порядочек!..
Он смутился и проворчал:
- Черт знает, что такое...
Стакан оказался один. Он налил крепкого, перепревшего на горячей плите
чаю и, обжигаясь, потому что блюдечка в доме вообще не было, поставил стакан
перед гостьей.
Лина, вытягивая губы трубочкой и смешно причмокивая, пила чай. Между
глотками она выговаривала:
- Эх, вы! Знала бы, свою кружку принесла. Фронтовая еще. Подарок.
Потом ей это надоело, она оставила стакан и тоном старшей стала его
поучать:
- Вы этой уборщице сказали бы: если взялась, надо убирать везде. Я,
думаете, так, как вы, ничего не вижу? Все вижу. Подворотнички у вас всегда
чистые, сапоги тоже. Это вы, ничего не скажешь, умеете. А вот Женя приедет,
тоже из одного стакана пить станете? Посуду надо покупать заранее. Когда что
есть. Недавно тарелки давали, очередь, конечно. Я купила. И чашки тоже.
Хотите я вам покупать буду?
И вдруг смутилась, и снова взгляд ее стал доверчив, как у ребенка.
- Да что же это я! - воскликнула она. - К вам шла - думала, живое слово
услышу, если не прогоните, а тут сама учу вас всяким премудростям, чего вам
скорей всего и знать-то не надо.
Виталий Осипович с удивлением слушал Лину: как эта девчушка,
безропотный его секретарь, вдруг взяла да выложила все, что думала о нем.
Даже Женя не позволяла себе учить его и, тем более, обвинять в душевной
черствости.
А эта вот пришла и своей резкостью, своей мудростью девушки, повидавшей
жизнь, и вместе с тем своим детским неведением жизни подтвердила его мысли о
том, что он проглядел главное в человеке. Он был очень молод, когда получил
право повелевать людьми, распоряжаться Жизнью во имя той высокой идеи, в
которую сам свято верил, и не интересовался, верят ли все те, кем он
повелевал. А сейчас? Все ли сейчас знают, для чего они трудятся? И все ли
заинтересованы в том, чтобы сделать свое дело лучше и скорее? И где,
наконец, то живое слово, за которым пришла к нему Лина?
Виталий Осипович посмотрел на Лину. Она, запрокидывая свой остренький
подбородок с ямочкой посредине, допивала остывший чай.
- А вы уверены, - спросил он, - что я знаю это живое слово?