"Лев Правдин. Область личного счастья. Книга 2" - читать интересную книгу автора

Он писал: "Милая Женя... конечно, самое лучшее время для меня наступит
тогда, когда мы будем вместе". Но он не был уверен, что в самом деле это
время будет лучшим. Он просто не мог себе представить, как это будет
выглядеть - личное счастье, но верил, что Женя приедет и все устроит. Она
наведет полный порядок в делах личного счастья. По всему видно, что и тут
она разбирается лучше, чем он. Так оно и должно быть, у него большое дело,
он строитель и командир, ему надо думать о больших делах, о счастье многих
людей.
И он думал о своих делах, считая, что именно в них в содержится его
вклад в общее счастье. Даже сейчас, ночью, возвращаясь к себе домой, он все
еще спорил с бригадиром монтажников Ильей Комогоровым, который не соглашался
начинать монтаж бумагоделательной машины до тех пор, пока в машинном зале не
будут застеклены все окна.
Они стояли вдвоем в просторном гулком зале, где должны разместиться
машины. Ветер гулял здесь свободно и лениво, как по широкой просеке.
Задумчивые снежинки неторопливо влетали в незастекленные окна и, сверкая,
ложились на пол, на ящики и на могучие чугунные части машин.
Бригадир - такого огромного роста и непомерной силы дядя, что Виталий
Осипович перед ним казался плотным, коренастым крепышом-подростком. Они
стояли в темном зале под холодным светом одинокой сильной лампы, свисающей с
невидимого потолка на длинном шнуре, и были похожи на путников,
заблудившихся в заснеженной степи.
Виталий Осипович, не повышая голоса и не горячась, но со всей присущей
ему требовательностью доказывал Комогорову, что если требует обстановка, то
работать можно и в холодном помещении.
- На войне мы в ледяной воде мосты наводили. Если надо.
Бригадир, яростно топча снег огромными солдатскими сапогами, осипшим
басом доказывал:
- Давайте не будем о войне. Если хотите знать я - пехота! Понятно? Я,
если жив остался, еще пожить хочу в подходящих условиях. Понятно?
- Все понятно, солдат, - холодно перебил Виталий Осипович. - Эти стены,
между прочим, бригада Ивана Козырева при сорокаградусном морозе клала.
Понятно?
- Все понятно, - задохнулся от гнева бригадир. - Я приказу подчиняюсь.
Только учтите: окончательный разговор в парткоме состоится. Беспощадно,
умеете приказывать.
И, вдруг успокоившись, спросил:
- Стекло когда ожидаете?
- Ожидаем, - гневно и в то же время спокойно ответил Виталий
Осипович. - Наряд с весны лежит.
- Понятно. Фанеры у нас, конечно, тоже нет. Тесу дадите?
- Тес на тепляки не успеваем пилить, на опалубку, - хмуро ответил
Виталий Осипович.
Совсем миролюбиво бригадир закончил разговор:
- Да, положение ваше вроде нашего. - И, подчеркивая свое сочувствие и
даже доброжелательность, перешел на дружеский тон: - А ты, понимаешь, не
расстраивайся. Давай-ка мы с ребятами потолкуем, если у самих шарики
заржавели.
Вспоминая этот разговор, Виталий Осипович шел домой в темноте осенней
ночи.