"Владимир Сергеевич Прибытков. Тверской гость " - читать интересную книгу автора

- Вот вернемся, рассказывать-то придется! - блаженно улыбался он. -
Сынок-то все выспросит. Пытливый! Уже мастерству учится, сам лить умеет,
даром что тринадцатый годок ему.
Иногда он так надоедал своими речами о том, какой у него умный да
ладный сынок, какая ласковая да разумная жена, что Копылов не выдерживал,
принимался подтрунивать над товарищем.
- Слышь, Илья, - как-то прервал он бронника, - говорят, у вас в слободе
коза объявилась, акафисты читает. Не твоя ли?
- Не... - растерянно ответил простодушный бронник.
- Но? А я думал - твоя. У тебя вить все не как у людей, все лучше! -
поблескивая озорными глазами, серьезно сказал Копылов.
Никитин, Иван и Микешин засмеялись. Бронник побагровел, сразу притих,
сделался как будто ниже, уже.
Некоторое время он только молчал, но потом не выдержал, опять ввязался
в беседу:
- А вот у меня сынок...
Выговорив эти слова, он вдруг испуганно замолчал. Никитин с трудом
удержал заходивший в горле смех. Но бронник был добродушен. Махнул рукой и
засмеялся первый. Если теперь он опять увлекался, Копылов молча показывал
пальцами рога, а Илья лишь примирительно подымал темную ладонь:
- Ладно, ладно... моя коза, моя!..
...Прибытие в Нижний Новгород обрадовало всех. Но еще на вымолах купцы
узнали, что посол Ивана боярин Василий Папин уже проехал.
Эта весть купцов ошеломила. Микешин тотчас забормотал про тех, которые
о чужих пекутся, а своих не помнят.
- Чего уныли? - приободрил товарищей Никитин. - Не беда! И сами дойдем!
Да еще к наместнику сходить надо, познать, может, попутчики будут... Ништо!
Пока разгружали ладью, рядились с подводой, чтоб довезти товар до
знакомого Никитину и Копылову купца, где решили стоять, Афанасий, прямо как
был, заспешил к двору наместника.
Вернулся он с хорошей вестью: за Папиным идет задержавшийся в Москве
посол самого Фаррух-Ясара, шемаханского князя. Должен быть вскорости. Так
сказали приказные дьяки. На общем совете решено было ждать шемаханца.
Думалось, с ним плыть будет вернее. Ведь сквозь татар дорога лежит.

Еще не дотлел последний уголь, еще дышала жаром зола пепелища, а
Княтино уже опустело. Гуськом побрели погорельцы в ближние деревеньки.
Последним шагал мужик с дугой. Ничего не осталось у него от хозяйства, кроме
этой липовой, некрашеной, им самим выгнутой дуги, да и она-то не нужна
теперь была, но он все нес ее, повесив на шею и поддерживая руками.
В поле тропки расходились, и от кучки княтинцев на каждой развилке
откалывалась то одна, то другая семья, поясно кланялась проходившим и шла
дальше уже в одиночку. Брели к родне, к своякам, к сватам, надеясь найти там
на первое время кусок хлеба и кров.,.
Последним свернул мужик с дугой.
- Прощевайте, что ль!.. - неуверенно кинул он в спины идущих.
Федор остановился. Анисья, державшая Ванятку, Марфа, дочь и жена
похороненного наспех Фрола Исаева тоже остановились.
- Ну, прощай, - кивнул Федор. - Стал быть, я из Твери к шурину...
Найдете.