"Катарина Сусанна Причард. Девяностые годы ("Золотые прииски" #1) " - читать интересную книгу автора

"Натиск времени" (1948), "Нет преград" (1953). Романы Причард обладают
наибольшей широтой эпического дыхания, ибо в малых клетках их ткани проходит
ток истории и национальное введено в мировой контекст.
В 90-е годы XIX века Австралия вторично пережила "золотую лихорадку" -
сказочные залежи были открыты на Западе, куда устремились искатели счастья,
прежде всего из восточных колоний, разоренных засухой и кризисом, крахом
банков и земельными спекуляциями. Население Западной Австралии, превышающей
по территории Францию в четыре раза, удвоилось (но и в 1894 году составило
лишь восемьдесят тысяч человек), а в Лондоне было создано свыше трехсот
компаний для эксплуатации местных рудников.
Симптомы болезни одинаковы и в морозном Клондайке 90-х годов - сцене
"Северных рассказов" Джека Лондона, и в сожженных солнцем пустынях
австралийского Запада - готовность в мгновение ока сняться с места и очертя
голову, обгоняя других, ринуться навстречу неизвестности, опасности, а может
быть, и удаче. Историческая достоверность западноавстралийской "лихорадки" в
изображении Причард общепризнана: первые походы, фантастические находки и
ложные тревоги, нехватка воды и продовольствия, эпидемии, спекулятивный бум,
обогащающий дельцов и оставляющий ни с чем разведчиков-первопроходцев. В
неторопливом течении романа палаточный лагерь в лесной чаще сменяется
городским поселком, на участках, скупленных синдикатами, вырастают копры
шахт, и бывшие старатели, став рудокопами, гибнут оттого, что крепежный лес
дороже их жизни. Старательской вольнице приходит конец (в отличие от
утопического завершения "Черного опала"), С развитием промышленности, то
есть капиталистических форм труда и эксплуатации, стихийная демократия
приисков исчезает и обозначаются классовые перегородки. На торжественный
обед в честь прибытия первого поезда в Калгурли получают приглашение
владельцы шахт, чиновники, управляющие банками, но не пионеры, открывшие
прииск.
Исторических лиц в трилогии немного, и они эпизодичны. На авансцене -
рядовые участники. В повествовании участвуют ветераны приисков, вспоминая,
подтверждая, комментируя. Событие извлекается из прошлого с хвостом живых
подробностей, толков, бывальщин, сдобренных грубоватым юмором, - заметим,
что старательский фольклор лег также в основу рассказов сборника "Осколки
опалов" (1944).
Прииски - котел, в котором варятся люди разного происхождения,
положения, разных характеров. Кого же выбирает Причард? Потомственного
австралийского старателя Динни Квина, отпрыска английского
аристократического семейства Морриса Гауга - ему пришлось покинуть родину
после скандального проступка, Олфа Брайрли - не доучившись в университете
из-за банкротства отца, он взялся за кирку, чтобы раздобыть деньги для брака
с возлюбленной Лорой, беглого юнгу Пэдди Кевана - будущего миллионера сэра
Патрика, лихого ирландца Фриско с револьвером у пояса, побывавшего и в
Калифорнии... Каждый из них живет своей жизнью, по-своему значительной, и
пестрота приискового калейдоскопа по мере подведения итогов все больше
уступает место четкому социальному узору. Композиционный стержень трилогии -
судьба семьи Гаугов, и ее внутренняя динамика наиболее последовательно и
убедительно выявлена в образах Салли и Морриса, их детей и внуков, друзей и
недругов.
Моррис - тип "бывшего джентльмена", демократизировавшегося в Австралии.
В колониальной литературе XIX века "паршивая овца", отправленная к антиподам