"Мария Павловна Прилежаева. Зеленая ветка мая (Повесть) " - читать интересную книгу автора

обходительна, и хороша, волосы убраны надо лбом, как корона, но в годочках
порядочных, муженек-то лет на пятнадцать моложе и все что-то пишет -
ученый, видать. Пускай себе пишет, да невенчаны живут - вот в чем
загвоздка!
Глядело все село на Ксению Васильевну с удивлением, а отчасти и с
жалостью.
А Фросе Евстигнеевой вольно жилось в доброй семье. Одно плохо: брата
женили, и вошла в дом невестка. Неласковая, на шутку обидчивая. А Фрося
любила пошутить. Чего не шутить, когда единственной дочкой у тяти и мамы
растет. Мамонька то и глядит, как побаловать: и поспать подольше даст
утром, и кусок получше подсунет, а в престольный праздник узорчатый
полушалок из укладки вынет на выбор: форси.
Невестка все примечает. Молчит, а копит в уме.
Однажды в праздник Фрося на завалинке щелкала с подружками семечки,
когда по деревне с воем пробежал мужик, волоча багор:
- Караул! Евстигнеевы тонут. Спасайте!
Все село, свои и дачники, с плачем и криками побежали к озеру. Фрося
вырвалась вперед.
- Тятенька! Матушка! - кричала, кидалась в воду. Ее держали. Фрося
билась, вопила: - Тятенька! Мама!..
Они уехали в лодке на остров за сеном. Может, и лишку нагрузили,
пожадничали, да не в том одном причина: внезапно - у них нередко такое
случалось на озере - поднялся ветер, резкий, крутой, вздыбил волны, погнал
завитые белыми гребнями валы; лодку захлестнуло, перевернуло стогом набок,
и на глазах онемевшей толпы все ушло под воду. Весь народ видел, как
Фросин отец спасал мать, как она раза два взмахнула руками и скрылась из
глаз. А потом поплыл, качаясь на волнах, один отцовский картуз. И когда
подоспели соседские лодки с веревками и баграми к месту беды, только
волны, завиваясь белыми гривами, гуляли на угрюмом просторе.
Так в полчаса стала Фрося круглой сиротой.
А хозяйкой в доме Евстигнеевых стала невестка.
И припомнились Фросе шутки и смех, и утренние, сбереженные матушкой
сны, и цветастые полушалки из матушкиной укладки.
Изменилось все. Жизнь стала сиротской.
Нр ведь не всякая сиротская жизнь облита дни и ночи слезами? Ведь
бывает, и чужие люди душевно живут?
Нет, слишком уступчив был Фросин брат, слишком подчинен молодой жене,
а скорее, недалекого ума был мужик: верил всем ее злым наговорам.
- Ты зачем про нас по селу языком подлым чешешь? Ты почто на весь мир
нас срамишь?
- Братчик, родненький, не срамлю я.
- Врешь.
И стегал вожжами, пока с ног не свалит.
- Забьют девчонку, - поговаривать стали на селе.
Но в чужие семейные дела не вступались. Кому охота из-за сиротки
врагов наживать? Иная баба из жалости сунет кусок, потихоньку на ходу
приласкает. Фрося только голову ниже опустит. И молчит, вовсе стала
молчунья.
Как-то раз, когда Фрося одна оставалась в избе, вбежала старая
нарядная дачница с затейливой прической. Фрося сидела на лавке, усохшая, с