"Юзеф Принцев. Гори, гори, моя звезда... (Повесть о А.Гайдаре) [И]" - читать интересную книгу автора

Данилов только покивал головой, и Аркадий встал.
- Разрешите идти?
- Иди, Голиков. - Данилов подошел к Аркадию и крепко обхватил его за
плечи. - Иди, командир! В семнадцать лет полком командовать! Это же как в
сказке!
- Кончилась сказка... - грустно сказал Аркадий и вышел.
Разговор был утром, а сейчас солнце уже клонится к закату, и все это
время сидит он на старом этом московском бульваре и не знает, куда ему
идти дальше.


* * *

Аркадий выбил прогоревший табак из трубки и спрятал ее в карман
шинели.
"Нет! Так просто я не сдамся!" - подумал он.
А что, если написать самому Михаилу Васильевичу Фрунзе? Не казенное
заявление, а большое письмо. И рассказать в нем обо всем, о всей своей
жизни, с самого начала!
Аркадий почему-то так обрадовался, что ему даже захотелось петь. У
отца было две любимых песни. Когда о чем-то грустил, он пел: "Не пылит
дорога, не дрожат листы", а когда радовался: "Гори, гори, моя звезда...".
Аркадий улыбнулся, задумался и, глядя на уже темнеющее небо, негромко
запел:

Гори, гори, моя звезда,
Звезда любви приветная.
Ты у меня одна заветная,
Другой не будет никогда!

Сейчас пойдет и напишет! Про свою звезду. Ведь вся его жизнь - это
Красная Армия. А оружие он взял в руки еще совсем мальчишкой.
Сначала это был маузер...


МАУЗЕР

Маузер был плоский, с коротким стволом, тяжелой ребристой рукояткой.
Аркадий купил его у какого-то заезжего солдата.
После того как скинули царя, в городе началась такая неразбериха, что
на шумном и бестолковом базаре за бесценок можно было купить не только
револьвер, но и вполне исправный пулемет с патронными лентами.
В те бурные февральские дни Аркадий вместе с толпами людей месил
ногами грязноватый снег, лазил по скользким крышам, помогая сбивать
бронзовых двуглавых орлов над парадными присутственных мест, вешал красные
флаги и слушал, как заливаются церковные колокола, вызванивая на все лады:
"Свобода! Свобода! Свобода!"...
Кому дана эта "свобода", никто толком не знал. Рабочие-кожевенники и
кошмовальщики по-прежнему гнули спины над военными заказами, владельцы
этих заводов, так же как и раньше, разъезжали на рысаках с дутыми шинами,