"М.М.Пришвин, В.Д.Пришвина. Мы с тобой. Дневник любви" - читать интересную книгу автора

Перечитывая свои дневники, я узнаю в них одну и ту же тему борьбы
личности за право своего существования, что существо личности есть смысл
жизни и что без этого смысла не-возможно общество. С другой стороны, прямая
заявка личности на право своего бытия невоз-можна, потому что нет
объективного нрав-ственного критерия личности, и заявка лично-сти является
заявкой всеобщего своеволия, вульгарного анархизма. Остается признать два
параллельных процесса в постоянной борьбе".
Теперь на фоне прошлого встает перед При-швиным картина настоящего: что
из всего этого вышло?
"7 января. Писатель должен обладать чувством вре-мени. Когда он
лишается этого чувства -- он лишается всего, как продырявленный аэростат.
Прошлый год "Комсомольская правда" имела лицо, а теперь все кончено: все
газеты одинаковы. И этот процесс уравни-вания, обезличивания неумолимо
шествует вперед, и параллельно ему каждое существо залезает в свою норку, и
только там, в норке, в щелке, в логове своем, о всем на свете позволяет себе
думать по-своему.
Среди ранних писем своих я нашел такое, из которого ясно видно, что в
то время я был именно тем самым безлико-общественным существом. И вот этот
процесс пошел без меня. И все мое писательство, как борьба за личность, за
самость, развилось в этой норе. Мало того, я тогда еще предвидел, что со
временем и каждый войдет в свою нору. И вот это теперь соверша-ется. И в
этой всеобщности моего переживания и за-ключается секрет прочности моих
писаний, их совре-менность.
...Я теперь вспоминаю смирение свое и молчание, и непонятность утраты
своей личности, и упование на будущее, как на беременность... И сейчас время
именно такой всеобщей беременности.
8 января (ночью). Я думал: любить женщину -- это открывать в ней
девушку. И только тогда женщина пойдет на любовь, когда ты в ней откроешь
это: именно девушку, хотя бы у нее было десять мужей и множество детей.
Я сказал ей по телефону, что она Марья Моревна, а Музей -- это Кащей
Бессмертный.-- А вы? -- спро-сила она. Я замялся и ответил: -- Я, конечно,
сам это выдумал. Раз выдумал Марью Моревну, буду Иваном Царевичем. Но есть
сомнение, не попадет ли Марья Моревна от одного Кащея к другому? -- Нет,--
ответи-ла она,-- я готова работать с Иваном Царевичем.
9 января. Разумник Васильевич обрабатывает мой архив. Они с Бончем
хотят меня заживо похоронить в литературном склепе. Я же, не будь дураком,
архив-то архивом, а жизнь жизнью. Клавдию Борисовну все-таки у них отобью:
будут помнить, как они кота хоронили!
1 0 января. Когда моя новая сотрудница ушла от меня, Аксюша спросила:
-- А кто у нее муж?
-- Не знаю,-- ответил я,-- не все ли равно, какой у нее муж.
-- Напрасно, я бы спросила.
-- Твое дело, но мне совсем это не нужно.
В следующий раз, тем не менее, мне почему-то захотелось спросить, кто у
нее муж. Но мне было со-вестно спросить, я не посмел.
На этот раз мне она очень понравилась. Так мы дошли до Устьинского
моста. Теперь мне очень хоте-лось ее спросить о муже, и вопрос этот на мосту
чуть не слетел с моих губ. Он замер, когда я услыхал за собой тяжелые шаги.
Мне даже не хотелось обертываться, как будто я уже знал: это шел позади
Командор -- ее муж. (Дальше я сочиняю.) Я проводил свою даму, и, когда