"Анатолий Приставкин. Дело о браконьерстве (Рыболов-спортсмен. Альманах. Вып. 41) " - читать интересную книгу автора

И опять, выслушав что-то довольно долгое и, видать, основательное, он,
поморщившись, ответил:
- Да знаю я его, какой у него характер! Ну поговорите, объясните.
Стоит ли быть таким принципиальным во всяких дрязгах? А Этот товарищ, - он
метнул черным глазком на меня, - сейчас подъедет. И номер приверните. Что
за мода действовать таким образом? Кстати, вот утверждают, что работник ГАИ
еще и выпивши был. Да. Проверьте. Пока все.
Провожая меня, начальник милиции уже вовсе изменил форме: он вышел
из-за стола и, проводив до дверей, пожал мне руку.
- Вы знаете... Вы там помягче. Постарайтесь добром уладить. Он
неплохой человек. Его тоже понять можно, - и он вздохнул. - Если что,
звоните мне. До свидания.
Обратная дорога по шоссе, уже нагретому, уже пыльному, показалась мне
еще короче. Все-таки если наш скандал не закончился пока победой, то уж
никак теперь не мог обернуться поражением. И боль, что подпекала изнутри,
сошла, и уже не ныло противно под сердцем. Да и машина хоть была )без
номера, но уже катилась за номером и потому не казалась такой неприлично
чужой. Так что доехали мы быстро.
В милиции поселка меня встретил начальник отделения - капитан,
мужикастый, веселый и рябой мужчина. Он протянул мне крепкую руку, широко
улыбнувшись, потом посадил за стол и велел писать объяснительную, в которой
я бы не забыл упомянуть, что мы тащили веревками траву из реки. Так я и
написал.
Пока я сидел за этой объяснительной, я увидел, как пришел директор
совхоза, которого, видимо, успели за то время, пока я ехал, вызвать по
телефону. Он не взглянул на меня, а лишь поздоровался с капитаном, но так,
что было ясно, что они давно и хорошо знакомы. Они куда-то вышли и скоро
вернулись. Капитан пригласил его садиться, потом забрал мое заявление,
прочел его быстро и, как-то простодушно улыбнувшись и заглядывая в мои
глаза, произнес:
- Тут у нас разногласие вышло... Понимаете, заявитель утверждает, что
видел у вас сеть, а вы тут пишете, что это были веревки...
- Сеть! - тут же встал директор. - Я сам видел сеть. И не только я...
- У меня были веревки, - произнес я как можно спокойнее и тверже,
вовсе не реагируя на директора. Я смотрел лишь на капитана.
- Что же вы меня за дурачка считаете?! - с обидой выкрикнул директор и
сразу же побледнел. - Стыдно же вам так врать! Стыдно!
- Чего же мне стыдиться? Не я же к вам, а вы ко мне пристали... И
угрожали, - добавил я, стараясь смотреть только на сидевшего передо мной
капитана. Он и вправду мне нравился своей бесхитростной улыбкой,
покладистым характером. Ему хотелось, чтобы все это уладилось добром. Но,
странное дело, хоть произнес я все, что говорил лишь недавно начальнику
милиции и написал в объяснительной, но никакого запала я в себе не
почувствовал, и зла и даже раздражения во мне не было.
- Я вам не угрожал, вы не извращайте факты, - глуховатым голосом,
который выдавал его возбуждение, тихо произнес директор. - И пусть вы
какая-то там величина, как мне тут объяснили, но я своего мнения о том, что
видел, не изменю. Я на фронте не отступал, а здесь уж тем более никто меня
отступить не заставит!
- Ладно, ладно, - произнес веселый капитан. - Вот вы тут пока