"Анатолий Приставкин. Нина Ивановна" - читать интересную книгу авторакоторую почему-то никто никогда не выключал. Ее слушали или не слушали, но
замолкали сразу, когда начинали читать стихи. Наташка пыталась записывать, Тоня слушала почти равнодушно, а Нина Ивановна всегда сморкалась и терла глаза. При этом она говорила виновато: "Ой, кажется, я плачу". - Да ведь стихи плохие, - скажут ей. - Никуда они не годятся, эти стихи. А она жмурит глаза и смеется так же виновато, вздыхает: - Нет, я вот плачу. Не могу. Они какие-то жалобные. И читают их жалобно. А у меня под сердцем начинает печь. Вечером тут любят переброситься в карты (Наташку хлебом не корми, дай лишний конок сыграть) или просто погадать на кого-либо (Тоня обычно гадает на любовь и спрашивает: "А где этот король был с червовой дамой, на танцах или в кино?"), и всегда это получалось шумно и смешно. Иногда пьют мутную брагу, которую делают, как все на этой улице: полкило сахару, пачка дрожжей и три литра воды. И тогда Нина Ивановна говорит: - Ой, у меня опьянела спина. Нет, серьезно. А вот теперь коленки начали пьянеть, ах, как я пойду! - Мама! - кричит Наташка. - Глеб-неудачник прислал письмо, он поздравляет нас с праздником. - Он не приедет, Глеб-неудачник, он обиделся, - говорит Тоня. Она очень добра, очень некрасива и совсем не умна. - Потому что нагрянул летчик Петр Сергеевич в командировку, а тут из Москвы приехал Глебка с вином и тортом - Глебка, он добрый, он такой хороший и поэтому неудачный, мне его жалко, - говорит Нина Ивановна и пьет еще брагу. - Зачем же ты его выгнала на мороз? - спрашивает Тоня. - Петр Сергеевич почему же... Я ведь звонил Нине Ивановне на работу, она разрешила мне приехать, Тонечка". А я говорю: "Дядя Глеб, нельзя". А он жалобно спраши вает: "А куда же я теперь, ведь электрички уже не ходят". Я побежала, Нину зову, а она тихо говорит: "Пусть идет на шоссе и ловит машину". А мне ну так жалко бедного Глебку, я пустила его на кухню, и вдвоем мы съели торт. Утром я проводила на станцию, говорю: "Вы приезжайте, не сердитесь". А он отвечает: "Нет, Тонечка, нет, больше я не приеду". - Бедный Глебка, он очень хороший, - говорит Нина Ивановна. - А зачем ты его гнала? - кричит опьяневшая Наташка. - А теперь хвалишь, да? - Оно так должно и быть, - объясняет Нина Ивановна. - Петр Сергеевич полное ничтожество, а Глебка чудесный человек, он мог вытерпеть такое. В дверь стучат, и военный человек стоит в глубине неосвещенной веранды. Девочки подскакивают. Наташка хлопает в ладоши и кричит: "Приехали, приехали!" Нина Ивановна щурится, и заранее улыбается, и спрашивает: - Да кто же там? Заходите, чего вы? - и, всплескивая руками, садится. - Женечка. Вот кого не ждали... Откуда вы, пятнадцать лет, что ли, не было? - Все оттуда, - говорит Женя, снимая шинель и вешая в угол. Наташка бежит занимать деньги на пол-литра, а потом в магазин, Тоня ставит греть картошку, и в доме становится шумно, и приятно, и тепло. II Они дружили с самого первого класса, Люциан, Женя, Иван и сама Нина. |
|
|