"Анатолий Приставкин. Долина смертной тени" - читать интересную книгу автора

возможность чуда.
Которого не бывает.
Но был еще вещий сон.
Он даже записан журналисткой, к которой я наутро пришел и рассказал. А
потом, через несколько лет, возвращаясь к этому сну, спросил у нее, когда же
это было? Она сказала: "22 февраля 91 года".
Значит, в ночь с двадцать первого на двадцать второе число мне
приснилось, точней, привиделось, что меня взяли чьи-то руки и понесли,
подняли вверх, как бы к чьему-то лицу, но лица я не увидел, а лишь свет, и
чем выше возносился, тем сильней растворялся в этом всеобъемлющем свете и
тепле...
Проснулся с ощущением беспричинного, безмерного счастья.
А наутро надо было зайти в редакцию журнала, и тамошняя сотрудница,
вглядываясь в мое лицо, вдруг спросила: "Что с вами... Вы сегодня
какой-то... Ну, светитесь!"
Я рассказал про сон. Она слушала как-то очень серьезно и вдруг странно
так произнесла:
- Вы что же, ничего не поняли? Да? Это же был Он! Он! - И добавила
возбужденно: - Я с вашего разрешения этот сон запишу. А вы... Вы больше
никому не рассказывайте...
- Почему?
- Не знаю, но лучше не надо. Такое нельзя всем рассказывать. - И
повторила убежденно: - Он вас приблизил к себе... Это же так понятно!
Ничего тогда мне понятно не было.
Я уехал в Дубулты и подолгу бродил по Рижскому взморью.
- Вам звонили из Москвы, - сообщили мне, когда, отряхивая с ног
приставший к ботинкам песок, я вошел в вестибюль дома.
Потом позвонили еще.
- Нет, мы не торопим, - сказали. - Вы можете отдыхать сколько угодно,
но вот... заключенные... Понимаете ли...
- Что? Заключенные?
- Да нет, ничего, просто они ждут.
Я поднялся на свой этаж и оглядел от дверей комнату, с огромным окном,
с просторным светлого дерева столом, где со всеми удобствами расположились
странички моей рукописи.
Погладил на прощание верхнюю страничку и пошел брать билет в
Москву. Понял, что спокойствия даже тут, в самом спокойном уголке мира,
уже не будет, пока я буду помнить, что где-то есть смертники, которые... Ну,
которые ждут.
Еще прежде я спросил, разговор происходил по единственному здесь
телефону у дежурной в вестибюле:
- А их много? Ну, этих...
Мы с двух сторон телефонного провода понимали, о ком идет речь.
- Много, - отвечали.
- И их могут... Да?
Я видел, как лицо дежурной напряглось, она старательно пыталась
вникнуть в нашу игру словами.
- У нас все могут, - произнесли.
- Без нас? Как же без нас? - вопрошал я в пространство.
- Вот для того и нужны...