"Анатолий Приставкин. Вагончик мой дальний (Повесть)" - читать интересную книгу автора

но без зарплаты, - и говорит, когда мы у вагона столпились... Негромко так,
но мы услышали, что вот прокурор этот самый, конопатый, который на пузо
плечистый, уже получил от директора гектар свеклы и гектар капусты, которые
мы выращивали, а все остальное Мешков распродал и закупил вино, едет оно в
ящиках в другом вагоне. Так этот конопатый прокурор какую-то бумагу на всех
нас, и на нее тоже, и на Рыбакова состряпал по просьбе директора, а что в
той бумаге, теть-Дунь не знает. А вот по жизни, когда выгоняли их из дома на
Кубани, при отправке в Сибирь, еще в тридцатом, да родители, слава Богу,
померли дорогой и не мучились, как она, так кумекает, что прокурор-то зазря
не появляется... После него всегда несчастье к людям приходит.
- Хрен соси, читай газету, прокурором будешь к лету! - проорали мы
хором. От счастья, что в Москву возвращаемся, ничего мы из сказанного
теть-Дуней не услышали. Лишь гоготали, как сумасшедшие.
Хотя что уж такое особенное или сытное нас в Москве ожидало? Да ничего
не ожидало. Зато жизнь без Мешкова ждала, уж точно, а это, как мы понимали,
самое большое счастье.
Когда отъехали, все спрашивали: как скоро мы приедем? "Куда? Домой?
Будет вам дом, да еще какой!" - Это Мешков негромко, но по-особенному,
поблескивая белками глаз, произнес на прощание. И снова мы не расчухали
особенного тона, его дальнего замысла, такие были дурачки. А тут двери в
товарнячке - на засов, ссать-срать в уголке через дырку в полу, крошечную, а
пайку, когда она есть, через узкую щель под крышей бросают, щель, она же -
окошко, если на плечи друг другу встать, можно небо увидеть, столбы вдоль
насыпи... Вот и вся дорога домой...
Но домой ли?

3

Иван Иванович Рыбаков еще в недавние времена носил имя Иогана Фишера и
был одним из богатейших латифундистов северной Германии. Прочитав в раннем
возрасте Маркса, он продал принадлежащие ему ферму, землю и решил посвятить
свою жизнь строительству новой жизни в неведомой для него России. Местом
жительства он выбрал старинный городок Торжок, увидев однажды его золотые
купола в каком-то рекламном фильме.
Иоган Фишер купил неподалеку от города в деревне Лужки дом, завел
свиноферму, вложив в нее весь свой капитал, и стал хозяйствовать на земле,
отведенной для него решением сельсовета. Поперву дела как бы заладились.
Поросята плодились, картошка на корм была лучшей в округе, мясо на рынок
поступало по недорогой цене и раскупалось жителями в момент назло иным
нерадивым хозяевам. И уже через два года на окраине деревни выросли
капитальные постройки: водонапорная башня и разные подсобные помещения.
(Развалины их, сохранившиеся до сих пор, могут наблюдать туристы,
проезжающие по гладкому шоссе от
Торжка на Осташков. Иные там даже устраивают привал, чтобы отдохнуть
под сенью подросших дубков и подкопать червей для рыбалки.)
Жители деревеньки - десяток баб и несколько мужиков, из тех, кто еще не
совсем спился и мог у него работать, да и остальные тоже - относились к нему
вполне добродушно, но не без удивления и не без российской издевки: как же
так, буржуй, а вкалывает, как ненормальный! Они-то наперед угадывали про его
будущее и, в общем, не ошибались. Сначала у него стали воровать картофель.