"Анатолий Приставкин. Вагончик мой дальний (Повесть)" - читать интересную книгу автора

жить, как все остальные, зато они к нему лицом повернулись и вроде бы
подобрели, во всяком случае, даже
Ван-Ванычем стали величать.
А он, освободившись от хозяйского бремени - нет худа без добра, - снова
книжек по марксизму набрал и понял, что не с того конца строить новую жизнь
начал. Свиньи свиньями, а прежде надо строить ее в человеке. А вот каков он,
этот самый российский человек, с ходу не понять. Только огорчительно, что
свинства в нем еще много.
Но ко всему этому сомнение возникло, что никто кругом, кроме него
лично, никакую новую жизнь строить и не собирается. В песнях поют, в кино
показывают, по радио говорят, а кругом - как жили по-темному, так и живут. И
даже этому рады. В песнях, к примеру, все теперь гуртом да коллективом
робим, а в жизни каждый норовит отгородиться от другого глухим забором. И
вот какое сделал Иоган для себя открытие: Россия - страна заборов.
Ну известно, что самый высокий забор - граница. Тут не перепрыгнешь.
Высок и величествен кремлевский забор. Иоган специально в Москву ездил
посмотреть. Заводы и фабрики прячутся сплошь за заборами. Но и каждый
городок, деревня да просто грядка огурцов отгорожены от чужих взглядов
прочным забором. Если нет досок, ставят колючку. Даже кладбища - вот что его
поразило! - и те сплошь в заборах из арматурного железа, украденного на
местном заводе. Покойникам не до вечного сна, того и гляди кто-нибудь
припрется на твою территорию да обгадит. Или займет.
И такое заборостроение нашего Иогана немного смущало.
Можно поискать другую деревню, область или страну, но не возвращаться
же к себе на родину, где вовсю лютует фашизм и становится видней, что война
с его соотечественниками неминуемо приближается. А чем она ближе, тем
настороженнее к нему у всех отношение. Уже и на рынке, и в других местах в
спину не раз бросали самое подлое слово: "фашист". И в сельсовете
зашевелились, стали за ним приглядывать, из города наезжать, якобы по разным
вопросам, но опять все выглядело крайне неприятно, потому что спрашивали о
родителях, о связях с родней, рылись в бумагах, даже книги по марксизму
забрали для проверки, те из них, которые на чужеродном, то есть
вражеско-немецком языке.
А началась война - нагрянули на грузовичке люди в военной форме, дали
два часа на сборы и повезли в неведомую Сибирь, в дальнюю, на притоке реки
Тобол, деревню под названием Таловка, где велено было ему безотлучно
находиться и работать при местном овощескладе сторожем. Но до продуктов
опять же не допускали: опасались, что он, потенциальный враг, какой-нибудь
продукт испортит, а то, не дай Бог, и отравит!..
Там его и обнаружил ушлый Мешков. Сходу уразумел, насколько в его
хозяйстве может быть полезным этот пришлый немец. Особенно после того, как
ознакомился с его биографией, для чего в районном отделении милиции полистал
его дело. За небольшую мзду было условлено с районным начальством, что
вышеназванный немец, пребывание которого всем в обузу, перейдет на подсобное
хозяйство интерната, а в сельсовете, чтобы не было лишних вопросов, оформят
ему бумагу на какую-нибудь русскую фамилию.
Понятно, что Мешков языков не знал, ему было ни к чему. Но Иоган сам
однажды обмолвился, что фамилия его в переводе на русский означает
"рыбак". Мешков подхватил: "Вот и запишем тебя, как Рыбакова!" Он всех
на "ты" называл. С тех пор стал Иоган, он же Иван Иванович