"Борис Привалов. Сказ про Игната-Хитрого Солдата " - читать интересную книгу автора

"Куда ж двинулись лиходеи? - задумался Игнат. - Не иначе тут лагерь у
них..."
Солдат отвязал сапоги с железного посоха, надел их на ноги, пошевелил
пальцами:
- Ну, самоходы, ать-два!
Игнат зашагал в ту сторону, куда скрылся коротышка с фонарём.
Через некоторое время справа от дороги, в лесу, услышал он какой-то
неясный шум, голоса.
Осторожно пробираясь сквозь кусты, Игнат вышел на тропу, а она вывела
его на большую поляну. На дальнем конце поляны пылали факелы, освещая
небольшой шатёр.
Громко ржали лошади, раздавались крики челяди. В отдалении, за стеной
деревьев, пылали два больших костра.
- Ого-го! - обрадовался Игнат. - Сон, кажется, в руку: найдётся и мне
тут что-нибудь на зубок!
Стараясь всё время быть в густой тени деревьев, он пошёл вокруг поляны,
подбираясь к шатру.
Возле шатра на коврах и подушках возлежал большой толстый человек в
богатом кафтане и сафьяновых расшитых сапожках. В ногах у него блестело
соболье одеяло - чтобы прикрыться в случае тумана.

Но не дорогое убранство удивило Игната: у толстяка на груди полотенцем
висела светлая борода.
Она упиралась в толстый круглый живот, который нылезал из кафтана, как
тесто из опары.

- Растил барин бороду на посмешище городу, - пробормотал Игнат. - Вот
чудеса-то: я таких бород давненько не видывал! А брюхо-то нажевал боярин! За
целую роту небось ест и пьёт! Рот до ушей, хоть завязки пришей! Чудно!
На пальцах княжеской руки играли, искрились в неверном свете факелов
кольца с камнями-самоцветами.
"Князь Данила! Сельцо - за кольцо! - припомнились Игнату слова бобыля
Савелия. - Эх, сковать бы из тех колец цепь, да князя на неё!"
Из-за шатра вышел коротышка-конокрад, поклонился.
- Где был? - спросил князь.
- За охотничками присматривал, князь-отец, - доставая лбом до подушки
поклонился коротышка. - Будет завтра дичина, Данила Михайлович, непременно к
столу будет.
"Ого, сам Данила Стоеросов! - обрадовался подтверждению своей догадки
Игнат. - На ночную прохладу глядя, вылез остудиться! Вот так оказия!"
Рядом с князем валялся на ковре бритый мужчина неопределённых годов -
не то чтобы толстый, а весь пухлый, будто налитой жиром. Щёчки его набрякли,
как воск на свече, которая только-только начала оплывать. Толстые бледные
губы болтались - казалось, что он запихал в рот блин, да не мог его
проглотить, и края блина так и остались висеть наружу. Когда бритый поднимал
свою пухлую руку, чтобы взять ковш с вином, то рука просвечивала розово,
сквозилась жирком.
- Наш род, род бояр Голянских, всегда славен был конями, - пришлёпывая
при каждом слове губами-блинами, вяло молвил пухлый барин. - Тебе, князь,
вестимо, из каких конюшен был игреневой масти жеребец царя-батюшки Алексея