"Борис Привалов. Сказ про Игната-Хитрого Солдата " - читать интересную книгу автора

- А я, внучек, зубы с садом садил, волосы с зерном сеял. И столько на
веку своём деревьев выпестовал, хлеба вырастил, что грешно мне лысым да
беззубым на родной земле жить-поживать...
- Тогда я, выходит, ничегошеньки в жизни не сделал, - вздохнул Игнат. -
Рубил, колол, стрелял. На дорогах пыль месил...
Дед лапоть в сторону отложил, повернулся всем своим сухоньким телом к
солдату:
- Не дело, Игнатка, говоришь. Без солдата русская земля сызнова в
полон-неволю попала бы. Не в татарскую, так в шведскую, сам небось
разумеешь. Без твоей, солдат, защиты и мне бы ни сеять, ни жать. Вот и
выходит, что оба-то мы земле-матушке нужны.
- Откуда же ты, дед, знаешь, что меня Игнаткой кличут? - удивился
солдат.
Старик улыбнулся во весь белозубый рот:
- Сказал кум куме, кума свату, а сват брату - и пошёл разговор со двора
да на двор? Слухом, Игнатка, земля полнится! Хочешь - верь, хочешь - нет, а
тебя я признал. Хоть и виделись мы с тобой давненько. Данилка я - твоей
покойной матери кум.
- А я бы тебя без подсказа не признал! - охнул Игнат и трижды, как
положено по старому русскому обычаю, поцеловал старика.
- Все стареют, а я молодею! - весело сказал дед. - Князь наш втрое,
почитай, моложе меня, а величается Данила Михайлович. Я ж хоть ещё век
проживу-продышу, а всё Данилкой буду! Чтоб, значит, меня с князем не
спутали!
- Даже имя-отчество и то отобрали, выходит... - сказал Игнат.
- Заходи, Игнатка, в дом. - Дед утёр рукавом белёсой рубахи блестящие
от слез глаза. - Хозяином будешь... А Ульяна сейчас воротится.
Игнат потянул на себя косую, рассохшуюся дверь и шагнул, сильно
наклоняясь, чтоб лоб не разбить, в избу.
Повеяло терпкими лесными и болотными травами - запахами далёкого
детства.
В маленькое подслеповатое слюдяное оконце едва сочился свет. На улице,
хотя солнце ещё и не взошло, уже было светло, а в избе царили предрассветные
сумерки. Но и в сумеречном свете можно разобрать - горница прибрана. Пол,
видно, только недавно вымыли - ещё не просох. От печи плыло родное, уютное
тепло.
- Ждали, значит, - дрогнувшим голосом произнёс Игнат.
- Это на чужбине сироте худо, - ответил тихо дед. - А на земле
отцовской хоть ни кола ни двора нет, а жить легче.
Дверь в избу осталась открытой, и в неё, предупредительно кашлянув,
вошли двое крестьян, поздоровались.
- Сверстники это твои, Игнатка, - сказал дед, - братаны Василий да
Демид. Демидка-то постарше будет.
Василий был чуть пониже Демида. Лицо, словно мохом, поросло сизой
щетиной. Круглый, как гриб, нос выглядывал из щетинного мха. Цепкие глаза
смотрели с любопытством.
У Демида небольшая, чёрная, растущая куда-то вбок борода. И от этого
всё лицо у него кажется скособоченным, весёлым и озорным,
- Помню я вас! - Игнат обнял братьев, расцеловал. - Как дрались, помню.
Рыбу удили... Коней ночью пасли... Как живёте?