"Борис Привалов. Сказ про Игната-Хитрого Солдата " - читать интересную книгу автора

2. Лесные тени


Козла опасайся спереди, коня - сзади, а злого человека - всегда и
везде.

Старинная поговорка

К тому времени, когда поползли на дорогу из чащобы ночные тени, Игнат
успел отшагать версты три.
Солнце алым факелом горело где-то за лесом, на самой земле. В небе ещё
было сиреневато-светло, но среди дремучих древесных стволов уже наступил
вечер.
- В походе солдат без песни - всё одно что в бою без штыка! - громко
сказал Игнат. - Ну-ка, рота, ать-два, ать-два... запе-е-вай!

Солдат живёт не тужит,
По белу свету кружит...

И стоящие по обе стороны деревья сразу напомнили солдату шеренги
выстроившихся на плацу пехотинцев, а смутно белеющие стволы берёзок - стяги
боевых знамён.
Кончив одну песню, Игнат тотчас же запевал другую. А в лесу становилось
всё темнее. Раз споткнулся Игнат о притаившийся под пылью дороги корень,
другой...
- Ро-та, стой! - скомандовал себе солдат.
Он остановился, потёр ушибленный о корневище палец ноги, вздохнул:
- Недалече я уйду таким манером! Придётся на ночлег располагаться! Что
ж, солдат небом укроется, стоя выспится, росой умоется, ветром причешется, в
бою погреется, на одной ноге отдохнёт - и снова в поход!
Игнат облюбовал себе ветвистый коренастый дубок шагах в десяти от
дороги. Снял бесподмётные сапоги-самоходы, привязал их к посоху, забросил
железный посох на нижний, толстый сук. Босыми ногами обнимая корявый ствол,
Игнат полез на дуб.
В широкой развилке сучьев Игнат устроился совсем неплохо.
- На брюхо ло-жись! - скомандовал он. - Спиной укры-вайсь!
Пошевелился, устраиваясь поудобнее.
- Спи, солдат, спи, во сне есть не хочется! - пробормотал Игнат и
задремал.
За двадцать пять лет службы Игнату сны ни разу не снились: не до них
было, лишь бы голову приклонить, поспать бы вполглаза. А в эти дни, когда он
шёл к дому, сны начали возвращаться. Сначала неуверенно, понемногу - старые
сраженья, в которых случалось рубиться, случаи из казарменной жизни. Но чем
ближе подходил солдат к родным краям, чем легче становился узелок с хлебом,
тем чаще снилась еда. А когда узелок совсем усох и последний кусок был
съеден, то все сны стали съедобными. В них непрестанно дымились котлы с
кашей и щами, жарилось мясо и караваи душистого хлеба сами катились в рот.